Сибирские огни, 2008, № 7

Владимир ЯРАНЦЕВ НИЖЕ НЕБА, ВЫШЕ ЗЕМЛИ О сборнике новосибирских поэтов «В свободном полете» (Новосибирск, 2007) В Новосибирске вышел сборник стихов поэтов, большая часть которых любителям сибирской поэзии хорошо знакома. Так же, как и стихи, среди которых есть помеченные еще 60-ми годами прошлого века. Не вдаваясь в споры о том, почему так, а не иначе располо­ жены поэты в этом сборнике, отметим его несомненную пользу. Во-первых, есть читате­ ли, которые весьма мало знают о новосибирс­ ких поэтах, за исключением нескольких имен. А во-вторых, появляется хороший повод пе­ речитать заново старые стихи, поговорить о темах, образах, языке нашей поэзии, оценить ее в целом, как единый «сибирский поэтичес­ кий текст». Наконец, подвести некоторые ито­ ги на сегодняшний день. Открывает книгу подборка Геннадия Прашкевича под названием «Большие сне­ га». Тематика и смысловое поле этих стихов, естественно, не ограничивается только сне­ гами или соответствующим временем года. Важен акцент на слове «большие»: от поэта, более известного как прозаика-фантаста, и в стихах ожидаешь чего-то необычного, небы­ валого. Например, когда читаешь: «Я — как ветка. / Имею собственные колебания, / а рас­ качиваюсь вместе с деревом». Развивать тему поэт, однако, не стал, закончив это хоккуоб- разное стихотворение страхом «увидеть от­ рубленную ветку или голое дерево». Та же не­ законченность и с образом огромного сивуча «в белых шрамах», похожего на немецкого сту­ дента, и с женщинами, «которых мы покида­ ем внезапно» и которые остаются «в некоем странном завтра». Нет фантастического раз­ вития и в стихотворении о выставке японс­ кой живописи. Автор может позволить себе лишь общее рассуждение: «Не грусти и не сер­ дись: всюду будущее скрыто. / Времена палео­ лита вновь просеяны, как жизнь / через ка­ менное сито». Скорее всего, автор просто сто­ ронник чистоты жанров, понимая лирику как нечто достаточно «тихое» по содержанию и благородное по языку, частенько говоря на лексиконе первой трети XX века: «Нежный, снежный, вьюжный звон, замерзающее пла­ мя. / Обращая Время в Память, / наплывает смутный сон». В поэзии Г. Прашкевич реа­ лист: «Лес просто лес. Он тайн лишен». Час­ то в его стихах «ничего не происходит», кро­ ме нюансов и микрособытий. Для обратного у автора есть проза, подчеркнуто фантасти­ ческая. Виктор Зернов как будто бы не задумы­ вается о разграничении прозы и поэзии. Все дело в жанре: «Евразийская сюита» (таково название подборки) как раз и предполагает свободу литературного самовыражения в му­ зыкальном потоке стиха. Но и жанр не спаса­ ет от очевидного — стихи В. Зернова тяготе­ ют к информативности, поэту привычнее в лоне мысли, «поэтическое» же — после, post factum. Потому и уживаются в его стихах раз­ ные дискурсы: «Невероятно спорна красота, / Даже когда ее трактует гений (дискурс науч­ ный. — В.Я.), / Но так очаровательна всегда / В твоей ладошке веточка сирени (дискурс поэтический. — В.Я.)». Потому и столь не­ ровен и спорен, порой, поэт в словоупотреб­ лении: ветка «в ладошке», «выбросы пыли», «выпуклый строй», «искра пронзительная», «огромнейших открытий след», «волна иска­ ний», «заветных красок страстный каламбур», «внеземные структуры», «отзвук совершен­ ства сумбурного». Сие можно принять за кос­ ноязычие начинающего или графоманствую- щего поэта, но точнее диагностировать вли­ янием П. Словцова с его архаически притя­ гательным «Историческим обозрением Сиби­ ри». Книги, «длительное время» (пишется в издании 1995 года) привлекавшей внимание поэта и исследователя. Собственно, стихи В. Зернова тоже своего рода «обозрение Сиби­ ри», вернее, Евразии, где и плато Укок запе­ чатлено с птичьего полета, и описана встре­ ча с «царицей Савской в Учуме», и даже с «Синильгой» Г. Карпунина. Но еще комфорт­ нее поэт чувствует себя «в свободном поле­ те» «белого», очень «белого» стиха, рассказы­ вающего об одном «профессоре-ориенталис- те». Только вот трудно сказать, чем оно отли­ чается от прозы. Как и многие другие строки стихов В. Зернова, в том числе и финальные: «Дерзать на Руси — прекрасно и просто / Было всегда... И так до сих пор!». Дерзко ведет себя лирическая героиня 166