Сибирские огни, 2008, № 7

Ситуация диалога культур оказалась плодотворной для создания исторического романа, которому в литературном процес­ се Бурятии принадлежит едва ли не главен­ ствующее место. Творческое освоение мон­ гольской истории и культовой личности Чин­ гисхана русским писателем из старообряд­ ческого села И. Калашниковым привело к созданию романа «Жестокий век». Он вос­ крешает эпоху царствования Чингисхана, сложный процесс объединения враждовав­ ших между собой племен в империи кочев­ ников. Судьбы многих племен и народов пройдут перед читателем, события обойдут огромную территорию от степных просто­ ров Монголии до стен Киева, от предгорий Тибета до южной Сибири, воссоздадут эпо­ ху завоевательных походов Чингисхана. И. Калашников выводит Чингисхана на суд ис­ тории, «дабы не увеличивать и не множить горе, живущие должны знать, откуда это проистекает», как говорит один из героев романа, русский летописец Симеон. Роман «Жестокий век» показал особую восприимчивость и чуткость художника к чу­ жому сознанию, способность открыть для себя другой мир. Эта же способность проявилась в романах и повестях В. Корнакова «Шатун», «В гольцах светает» и, наконец, в романе «Ди­ кое поле», посвященном изображению слож­ ных процессов взаимодействия разных пле­ мен и народов, столкнувшихся на едином ев­ разийском пространстве Сибири. Большое внимание уделяет писатель истории заселе­ ния Сибири русскими, а в изображении жиз­ ни мятежного протопопа Аввакума ставит вопросы истинной веры, роли духовных на­ чал в жизни человека. Важнейшей задачей авторов историчес­ ких романов всегда было не только воссозда­ ние духа эпохи, ее атмосферы, но и подчер­ кивание концептуально своеобразной исто­ риософской мысли. Подлинный, не выворо­ ченный наизнанку опыт истории может быть осмыслен так, что оказывается гораздо бога­ че существующих представлений, укладыва­ ющихся в неприхотливые схемы. Отвечая на вопрос, чем же так волнует и тревожит пи­ сателя далекая историческая эпоха, они вы­ зывают интерес и благодарность современ­ ного читателя, уверовавшего в правоту субъективного прочтения истории. Соеди­ нив прошлое и настоящее, столкнув взгляды очевидцев, сохраненные в документах и пре­ даниях, и историческое знание своего совре­ менника, авторы таких романов (характер­ ные примеры — «Путь праведный» Б. Сан- жина, «Унтовое войско» В. Сергеева) пыта­ ются утвердить своеобразный этический идеал на все времена, тем самым утверждая, что с изменением исторических представле­ ний растут масштабы духовного зрения че­ ловечества. Основная мысль романа И. Калашни­ кова «Жестокий век» — абсолютное отри­ цание насилия. Убедительно рисует он Чин­ гисхана, не «готового» от рождения злодея, а в муках рожденного человека, обладавше­ го и умом, и волей, и энергией чувств, но с годами подчинившего все, чем он был сам, жестокой разрушительной цели. Разрушен­ ными оказались не только владения сопре­ дельных народов, не только города Средней Азии и Китая, но и, прежде всего, жизнь са­ мого Чингисхана. Ее крушение, упадок, внут­ реннюю катастрофу И. Калашников написал достаточно выразительно и сильно. Тэмуджина автор показывает живым человеком, честолюбивым юношей. Он про­ шел по пути, уготовленному злой волей лю­ дей, через страх, горе и унижение. Он мог околеть в зимней степи, сгинуть в лесах, уто­ нуть в Ононе, пасть от стрел нукеров Аугу- баготура. Он был голоден и нищ, беззащи­ тен. Но духи добра уберегли его от гибели, помогли найти верных друзей и помощни­ ков, набрать под туг отца храбрых воинов. И так по соизволению вечного неба он поднял­ ся над всеми. Писатель выявил исторически точный образ, соответствующий образу, сохранивше­ муся в народной памяти, в исторических до­ кументах. Герой И. Калашникова — это ро­ манный герой. Незаурядная личность, сфор­ мированная своим конкретным историчес­ ким временем, личность, сумевшая правиль­ но понять исторические потребности, усло­ вия развития современного ему общества, понять, как их изменить в лучшую сторону. Вся противоречивость натуры и деяний Чин­ гисхана, отраженная в летописных источни­ ках средневековья, достаточно полно иссле­ дованная в научных трудах западных, русских и советских историков, нашла свое осмысле­ ние и художественного отражение в произ­ ведении Калашникова. Историзм его романа выражен прежде всего в точном соответ­ ствии созданного им образа Чингисхана об­ разу того исторического лица, которое зани­ мает особое место в ряду героев эпоса мон­ гольских народов. Основным принципом, которым руко­ водствовался И. Калашников в отборе фак­ тов, был поиск «земных корней» для созда­ ния образа главного героя в традициях рус­ ской реалистической прозы. И в этих поис­ ках И. Калашников часто отказывался от ин­ тригующего, занимательно летописного ма­ териала. Так, он отказался от легенды о рож­ дении Чингисхана с комом запекшейся кро­ ви в ладони: она вносила противоречие в его, калашниковскую, концепцию историчес­ кой личности. В «Жестоком веке» с Тэмуджином сопер­ ничают сильнейшие люди своего времени: шаман Тэб-Тэнгри, друг и соперник Джаму- 163