Сибирские огни, 2008, № 7

странств). Несмотря на ход времени, изме­ нение пространства, ситуация батожабаевс- кого романа — человек перед лицом пре­ допределения -— в своей основе остается без изменения, так как отражает особенности на­ циональной ментальности в толковании жиз­ ни и судьбы, является реализацией буддийс­ кой идеи кармы. Развитие личностного сознания в бурят­ ском романе, на наш взгляд, проявляется не только на уровне героев, но и на уровне ав­ торской активности. Открыто высказывая свои мысли и выражая свой личностный па­ фос в лирических отступлениях, автор делает экскурсы в историю народа, дает описание быта, традиционной культуры своего народа. Задача раскрытия личности для бурятского романиста сочеталась с внутренне мотивиро­ ванной, зреющей подспудно в сознании на­ циональной проблематикой. Она прочитыва­ ется в романе Ч. Цыдендамбаева «Доржи, сын Банзара», в котором талант и ум первого бу­ рятского ученого показаны как проявление бо­ гатства духовной жизни народа, как закономер­ ное его выражение. И хотя у Цыдендамбаева освоено пространство в пределах Российской империи, у Батожабая — весь мир: монгольс­ кие степи, Тибет, Китай, Япония, Россия (Санкт-Петербург), Англия. Тем не менее, все нити сюжета сводятся воедино как в центр сюжетного повествования к бурятской наци­ ональной жизни. «Антологию бурятского романа» образ­ но можно сравнить с могучим течением реки, которое образовано слиянием самых разных потоков. В середине же русла — интерес к внутреннему миру человека. Его развитие прослеживается в эволюции художественной формы. Так, лиризм повествования, формы открытой авторской оценочное™ отражают структуру раннего романа. В начале — фор­ ма повествования от третьего лица с всезна­ ющим автором, затем — освоение других форм. Субъективированное повествование появляется уже в романе Ч. Цыдендамбаева «Доржи, сын Банзара». Разные формы пове­ ствования сочетаются в «Долине бессмерт­ ников» и «Геологической поэме» В. Миты- пова. Эти романы отразили достижение оп­ ределенной стадии литературного развития не только своей формой, но и внутренней су­ тью. Своеобразной предтечей героя-интеллек- туала в романах В. Митыпова можно назвать образ ученого-этнографа Михаила Дорондо- ева из «Поющих стрел» А. Бальбурова, образ ученого Доржи Банзарова из романа Ч. Цы­ дендамбаева, вернее будет сказать, что осво­ ение бурятской литературой этого типа героя подготовлено самой национальной истори­ ей, в которой счет ученым ведется еще с XIX века. Так, известно, что прообразом Дорон- доева является выдающийся этнограф М.Н. Хангалов. «Геологическая поэма» В. Митыпова интересна как один из первых опытов бу­ рятской литературы, представляющий реф­ лексию, погружение в мир сознания героя, прослеживание поисков героя. В повество­ вании о перипетиях профессионального пути раскрывается история человеческого мужания и становления, обретения выстра­ данного, а потому бесценного духовного опыта. В показе событий и перемен жизни геолога Валентина стержнем является ис­ тория души, ее поисков, сомнений, мета­ ний, может быть, и заблуждений. Но на пути духовного развития ошибки и падения — залог взлетов и удач. Герой «Геологической поэмы» не чужд и самоиронии, и это не только проявление остроты и беспощадно­ сти ума, а истинная позиция мыслящего человека. В советской литературе всегда шли по­ иски положительного героя, и, наверное, хо­ рошо, что образ центрального героя романа В. Митыпова не укладывается в такое «про­ крустово ложе». Принципиальная незавер­ шенность истории его жизни, открытость фи­ нала — также проявление романного начала, ведь роман стремится не только к воспроиз­ ведению «текучести» жизни, но и к незавер­ шенности самой жизни. Жаль, что роман В. Митыпова «Долина бессмертников» (1975) не вошел в антоло­ гию, хотя он был для национальной литера­ туры своеобразным эволюционным этапом, прежде всего, в выборе героя — поэта, ху- дожника-философа, обладающего чувством исторической памяти. Это был действитель­ но романный герой, потому что природной стихии, по-мифологически первозданной, он, как и его автор, сумел придать вес исто­ рического сознания. Творческая личность героя способна ощутить в природном ланд­ шафте присутствие самой истории, веру в то, что история имеет к современному человеку самое непосредственное отношение. Вот почему так естественно для этой личности прозревать в близкой, родной до боли степи саму историю как вечный хронотоп, как сце­ ну, на которой люди, целые народы пережи­ вали моменты славы и могущества, пораже­ ния и гибели. И неудивительно, что авторы новейших исторических романов осознают, что они идут во многом вслед за В. Митыповым, автором «Долины бессмертников», вернее, вслед за его героем писателем Олегом Аюшеевым. Так, молодой бурятский прозаик А. Гатапов, ав­ тор романа «Тэмуджин» о юности Чингисха­ на, первые части которого опубликованы на страницах новых номеров журнала «Байкал», признавался, что ему передались беспокой­ ство и тревога митыповского героя, которые не отпускают и требуют исхода в писатель­ стве, творчестве. 162