Сибирские огни, 2008, № 7

Недолюбила и ушла, Недоласкапа и оставила. * * » Не говори, что верблюд некрасив— Погляди ему в глаза. Не говори, что девушка не хороша— Загляни ей в душу. * * * Ты уходила, русская. Неверно! Ты навсегда уходишь? Навсегда! Ты уходила медленно имерно, К семье, наверно, к милому, наверно, К своей стране, неведомо куда. Открывается сборничек стихотворением Блока. Оно записано по памяти и не­ сколько отличается от авторского текста. Названия нет. Умышленно? Не знаю. У Блока оно озаглавлено: «Перед судом». Что же ты потупилась в смущеньи? Погляди, как прежде, на меня. Вот какой ты стала —-в униженьи, В резком, неподкупном свете дня! Я и сам ведь не такой — не прежний, Недоступный, резкий, смелый, злой. Я смотрю смелей и безнадежней На простой и скучный путь земной. На левой страничке крошечный рисунок тушью египетских пирамид. После воз­ вращения в Москву в 50-60 годы тетя Лена тоже рисовала. Сохранилось несколько картинок: казахские мотивы с ковром, музыкальным инструментом, еще на одной — Чайковский за роялем на фоне осеннего сада. * * * Окончилась война. Мирная жизнь налаживалась. Мама и я с сестрой жили в Ярославской области — мы жутко нуждались, голода­ ли. Тетя Лена, зная про это, просила маму отдать меня ей. В это время она уже была на поселении и ей, видимо, жилось немного легче, чем нам. В 1947 году наша семья собралась в Советске (бывшем Тильзите) Калининградс­ кой области. Братья Игорь и Вадим женились, у них родились дети, сестра Ира учи­ лась в школе, я ходила в детский сад. Мама работала в клубе целлюлозно-бумажного комбината. Не было только нашего отца — Гронского Ивана Михайловича. Он был арестован 1 июля 1938 года. Его приговорили к 15 годам заключения, 11 месяцев из которых он отсидел на Лубянке. Потом был мучительный этап в лагерь на строившуюся Воркуту — за Полярный круг. Срок Ивана Михайловича заканчивался в апреле 1953 года. Ссылку давали либо в Красноярский край, либо в Казахстан. Мама списалась с отцом и тетей Леной, все решили, что ехать надо к Елене и жить вместе — так легче. Сестры любили друг друга. У тети Лены срок заключения закончился, и она уже жила на поселении в поселке Актас в нескольких километрах от Караганды. Из письма тети Лены к И.М. Гронскому на Воркуту: «Дорогой Иван Михайлович! Наконец-то мы с Лидией опять вместе. Можете себе представить, как мы с ней встретились после 13-летней разлуки. Я ее сразу узнала, как только она стала выходить из вагона, хоть и изменились мы обе изрядно. За эти годы я отучилась плакать, но, увидев ее и ребят, чувствую, как что-то в носу защипало, вижу и у Лидии слезы на глазах, этим и кончилось наше внешнее проявление чувств. Я бесконечно счастлива, что мы снова вместе...». Вот так и состоялось мое знакомство с тетей Леной, ей был сорок один год, а мне — семь. Детей у нее не было. О причине я никогда не спрашивала, ответ лежит на СВЕТЛАНА ГРОНСКАЯ «ЗДЕСЬ Я РАССАДИЛ СВОИ ТОПОЛЯ...»