Сибирские огни, 2008, № 7

Когда Филипп добрался до квартиры, оказалось, что чистюля Фон Виттен при­ нимает душ. Филипп успел поставить чайник, дождаться, пока он вскипит, допить щ большую чашку до дна и доесть остатки пирога, пока Леша не оттер себя пемзой и ^ мочалкой до полного блеска. Когда барон вышел из ванной в халате хозяина, Фи- 03 липп был уже готов повесить его на первом фонарном столбе, но вместо этого ® только спросил: С — Ты не забыл свои «Always», «Libresse», или чем ты там еще пользуешься? § — Чему обязан твоим сарказмом? — вопросил барон, чьи чистые уши сияли g всеми цветами радуги. 0 — Ты проводишь в душе столько времени, сколько под силу только женщине. ^ — Не все же в мире моются раз в две недели, как ты. — У всех свои слабости, — попытался высказаться Филипп в свое оправда- ' f y ние, но когда вошел в ванную, крикнул: — Ты когда-нибудь научишься вытирать за собой зеркало?! Несмотря на все усилия, он не смог увидеть в зеркале свое отражение. Это щ было последней каплей. Филипп понял, что день безнадежно испорчен. И с мыс- О лью о том, что профессор переживет его немытую голову, вслепую побрился, пе- л реоделся в свежую рубашку и смокинг. § И только когда он уже завел машину и тронулся в путь, то вспомнил, что забыл ^ завязать себе «бабочку». Ощущая себя частью мирового несовершенства, Филипп U выехал на Садовое кольцо и полетел в направлении Кутузовского проспекта... Reagley Pub, известный не только отличным пивом, но и отличными сочны- и, ми стейками, способными утешить любую душу в любой беде, был не столько щ Pub в классическом смысле, сколько небольшой ресторан с неприлично высоки- и ми ценами. Но, несмотря на это, в обеденный час он всегда был набит битком. Войдя в него, Филипп не увидел ни профессора, ни свободного столика. Подско­ чившая девушка в ирландском народном костюме и украшенном трилистниками красном галстуке спросила его: — Чем могу служить? — Я ищу господина Вереславского. Он еще не подошел? — Он забронировал столик там, за колонной. Вы его гость? — В некотором смысле. — Тогда пойдемте. Я вас провожу. Усадив Филиппа за стол и поняв, что до прихода профессора он ничего не со­ бирается заказывать, она оставила его в покое. Через десять минут, за которые он успел выкурить две сигареты и уже со­ браться уходить, Филипп увидел знакомую фигуру. Профессор был высок, носил узкие очки в золотой оправе и бороду a la Imperial, которую еще называют goatee или Mephisto. Они не были близко знакомы. Пару раз пожали друг другу руку на благотворительных аукционах, в оргкомитет которых входила Настя, не упускав­ шая из виду те места, где обычно водятся богатые женихи, нужные люди и легкие деньги. Ведь заниматься благотворительностью в Москве выгодно не только в духовном отношении. Настя, будучи девушкой больше материальной, чем соткан­ ной из вздохов фей, всегда была в гуще добрых дел, где крутились большие день­ ги. И ее любовь к ближнему была не только не бескорыстной, но и воинственной, что делало ее путь в кресла всевозможных фондов и собраний прямым, а ее поло­ жение в них надежным. Когда профессор приблизился, Филипп встал, чтобы поздороваться. — Очень рад вас видеть, молодой человек, — приветствовал его профессор. — И я очень рад, — выпалил Филипп, да так браво, как под силу только юному новобранцу, полному желания служить отечеству. — Садитесь, — предложил ему профессор, когда сел сам. — Спасибо, — Филипп был сама благодарность. — Вы ведь, как это говорится, один из осколков нашей доблестной аристокра­ тии? — поинтересовался любезно профессор. — Да. Род наш не знаменит, но древен и благороден. — И что за род? Извините, я забыл. 121