Сибирские огни, 2008, № 7

СЕРГЕЙ СТУКАЛО ££Кщ ФОБИЯ стал в него входить, потому что в рай дважды не входят23. Он не стал менять рай небесный на рай земной. — Зато ты, как и я, живешь в этом земном рае. — Я — правоверный, и я здесь родился. А твоя душа перестала быть твердой опорой Неба. Твоя вера крошится вместе с тобой. Скажи мне, что делают русские здесь, у нас, оставив свою страну далеко на севере? Не верю я в таких друзей! Вспомни, откуда в Дамаске появилась Шаркасия24, и за что не любят русских те, кто там живет? — Зачем же тогда ты пьешь их кофе? — Это наш кофе, и заваривала его наша женщина! И хотя бы иногда называй меня «хаджи». Не забывай, что я совершил хадж и с огромным удовольствием совершу его еще, а ты погряз в суете и до сих пор так и не ступил на путь праведной жизни! — Хадж ты совершил в железнодорожном вагоне от Хиджазского вокзала. Не думаю, что это способствовало какой-то особой святости или твоему просветлению. — Наша святость дана нам пророком. Когда правоверный посещает святые места — не важно, идет ли он туда босым, едет ли на осле или летит на самолете. Важно, что он несет к святым местам в своей душе. А иноверцы разрушают наши святыни. Вспомни хотя бы об израильтянах. В их головах и в их деяниях — сплош­ ная скверна. — Русские — не разрушают, а создают у нас святыни. Половину современных святынь соорудили или русские, или те, кто у них учился, — упрямо поджал губы Фарух. — Вспомни, кто строил Мемориал25? И Институт арабских исследований основал тоже русский26, а Мактаб Анбар27— еврей!.. Шурка, расположившийся на скамеечке неподалеку от беседки, разговор Фа- руха с его братом слышал полностью. За два проведенных в Сирии года он не толь­ ко приобрел достаточный словарный запас, но и научился бегло общаться на той причудливой смеси фарси и арабских словечек, на которой разговаривал их води­ тель и его дети. В детстве все новое дается легко, в том числе и языки. Шурка не понимал только классического арабского. Впечатления от ненароком подслушанного разговора у мальчика остались двой­ ственные: с одной стороны — он еще раз убедился в лояльности Фаруха, с другой — воспылал нешуточной неприязнью к его брату. Вскоре Шурку позвали домой. Родителям он ничего не рассказал: ни о том, что был свидетелем отсечения руки у местного воришки, ни о посещении мечети и кофейни, ни о разговоре Фаруха с братом. Обретенные в этот непростой день открытия были Шурке неприятны, но он интуитивно понимал, что делиться ими со своими близкими не стоит. Впечатления от увиденного и услышанного тяжким грузом легли в его душе и ни на минуту не отпус­ кали заполошных тревожных мыслей. Немного поразмыслив, он решил бдительно следить за братом Фаруха в те моменты, когда тот будет наносить визиты в их дом ... В этот вечер Шуркин отец своего водителя не отпустил. Он зашел в беседку, где Фарух и его брат, наконец-то отставив в сторону вопросы теологии и политики, отдавали должное неторопливой беседе о внутрисемейных делах. По изрядному количеству пустых чашечек из-под кофе можно было заключить, что беседа бра­ тьев приняла вполне мирный характер. 23 Пророк Мухаммад только однажды побывал вблизи Дамаска. Не доходя до города, взглянул на него и изрек: «Человеку лишь раз дозволено входить в рай, — и остановился так резко, что в камне остался «кадам» — «след ноги» — Л я хочу войти в рай небесный ». Так он и не вошел в Дамаск — рай земной. С тех пор это место называют Аль-Кадам. 24 Район в Дамаске, где живут переселенцы с Северного Кавказа и Абхазии, бежавшие в Османс­ кую империю во время русско-кавказской войны во 2-й пол. XIX в. 25 Мемориал неизвестного солдата на горе Касьюн изображает битвы, которые сирийцы считают главными в своей истории: с византийцами на реке Ярмук (635 г.), с крестоносцами под Хитгином (1187г.), с французами в ущелье Майсалун (1920 г.), с израильтянами — на горе Хермон (1973 г.) и в долине Бекаа (Ливан, 1982 г.). Авторы первых двух и последней — российский выпускник Ахмед Ибрагим и его русская жена Алла; третьей — Мумтаз Бахра, четвертой — российский выпускник Хейдар Язиджи. В Дамаске перед главной библиотекой страны им. X. Асада установлен памятник сирийскому президенту работы советского скульптора Олега Комова. 26 Никита Елисеев, российский эмигрант. С 1954 г. здесь музей. 27 В 1905 г. в принадлежавшем ему здании устроено первое в Дамаске светское училище для юношей, аналогичное нашему Царскосельскому лицею, из которого вышла целая плеяда писателей, по- 1 0 этов, политических деятелей, ставших гордостью Сирии.