Сибирские огни, 2008, № 1

Два с половиной века назад, в пору царствования Екатерины Великой, безвест­ ный на Урале петербургский сановник граф Николай Мордвинов выиграл в карты деревеньку без земли в Курской губернии, а другую выменял на борзых и пригнал крепостных в эти места. Первые поселения крестьян на Южном Урале так и называ­ лись в честь барина-благодетеля: Николаевка да Мордвиновка. Повторилась вновь трагедия первопроходцев: и нужда, и голод, и стычки с инородцами. Но выжили «куряки» и прижились на Южном Урале: распахали целину, понастроили деревень да хуторов с церквями, школами. После отмены крепостного права новая волна переселенцев хлынула на Урал из-за Волги. Потянулись гонимые нуждой из Рязанской, Тамбовской, Вятской губер­ ний, из Украины. Потянулись голь и беднота с убогим скарбом, голодными детишка­ ми, расселились по деревням и станицам и щелкали, как голодные волки, зубами на пустующие земли, которые нечем было поднять. И стали батраками переселенцы у казаков, зажиточных «куряков», которые всячески теснили их, драли по две шкуры за каждую пядь освоенной земли и с глубоким презрением называли «калдыками». А вчерашние крепостные, упорные, как железо, без своей земли, поневоле бросающи­ еся на всякие ремесла, на промышленную деятельность, изворотливые, тянущиеся к свободной и сытой жизни, платили богатеям тою же монетой: «куркули», «чалдо­ ны». Прекрасный край, трудолюбивый народ, пропитанный, как горькой желчью, едкой злобой, ненавистью и презрением друг к другу. Отчего это с хриплыми криками бегают по улицам николаевские мужики, рас­ теряв шапки? Бегают взад и вперед, раскидывая лаптями и валенками сыпучий снег, и рев сотен глоток сотрясает хмурое небо. Праздник, что ли? А пятисотпудовый церковный колокол, надрываясь, мечет тревожный набат по округе. Что-то произошло в далеком Петербурге, и вот уже в Москве идут бои. Никто толком не знает: кто с кем и за что дерется. Одно только врезалось в сердце и было понятным: — Долой царя-кровопийцу! Всколыхнулась Николаевка, прогнали управляющего и взяли власть в свои руки. Не было тогда у далекого царя силы побороть эту стихию. Но поползли по станицам слухи, что «калдыки» с «куряками» сговорились землю у казаков отнять. И потемне­ ли станичники, стали враждебно коситься на разгулявшееся крестьянство. Не потечь реке вспять, не бывать мужикам над вольным казачеством. Ворвались в бунтующую Николаевку пластуны из соседней станицы Кичигинской и мигом усмирили безо­ ружных крестьян. Много их тогда было отправлено в Троицк для вразумления, мно­ гих посекли кнутами принародно на деревенской площади. До сей поры таится обида в крови николаевских, теперь уже красносельских, стариков на соседей кичигинцев. «Всех казаков перебьем, — говорили их деды, меч­ тая о светлых грядущих днях, — самой останемся». И за говор свой русский — курский, рязанский, тамбовский — получили от казаков еще одну презрительную кличку: «самой». НЕСМЫШЛЕНКА Так Верку зовут мать, отец и баба Дуся. Одна лишь тетка Зоя ласково и всерьез называет Верочка, а иногда— Вера Николавна. А ей ведь уже седьмой годок, и очень она в свои малые лета разумная. И корову подоить готова, хоть силенок маловато. «Где тебе!» — отмахивается мать. Тятька смеется: «Иди, Красотку подергай». А Верка-то знает, что телята молока не дают, и обижается. Ей все больше кажется, что в доме она не родная, наверное, приемная. Вон у других детворы полные дворы, а она одна. Наверное, у мамки с тятькой что-то не получалось, и они взяли приемыша, выбрали самого смышленого. Ведь никаких забот с Веркой нет. Другие — стекла бьют, дерутся, день-деньской бегают на улице, от работы отлынивают; а она — домоседка и хлопотунья. Правда, все впустую. Ну, бабе Дусе клубок подержать, иль мамка скажет: «Пройдись голиком по избе» — вот и все дела. Отец только за квасом посылает. А когда сильно пристаешь, смеется: «Натаскай воды ковшом да чтоб полную баню». Другое дело — тетка Зоя. Всегда веселая, приветливая, хоть и жизнь у нее, Верка знает, не сложилась. В семье она была младшей, после мамки, красивой и любимой дочерью. Улестил ее проезжий купчик и увез с собой вЧелябинск. Не обманул, женился, да не пожилось: пил запой­ АНАТОЛИЙ АГАРКОВ ДОк ЧЕРТОВО КОЛЕСО