Сибирские огни, 2008, № 1

КРИТИКА. ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ Александр ЛЫСОВ «ЗАКЛЮЧЕНЬЕ НЕБЫВШЕГО ЦИКЛА» Стихотворение «Последняя роза»: соборный образ творчества Анны Ахматовой ПОСЛЕДНЯЯ РОЗА Думал ли Сергей Городецкий, создавая один из главных постулатов акмеизма о са­ моценности и полноте жизни, в противовес символистам, разъявшим земную предмет­ ность бытия, что своей программной заклич- кой «о розе», которая должна стать «хоро­ ша сама по себе, своими лепестками, запа­ хом и цветом, а не своими мыслимыми по­ добиями» (Городецкий 1982, 112), он прокла­ дывает пророческие пути для «Евы адамиз- ма» — юной тогда еще Ахматовой? Но все- таки, написанные почти безадресно, слова эти о «благоухающей розе», о свежести ощущения мира во всей его первозданности вошли в ос­ нование грядущего ахматовского розария, и шире — в поэтику вообще, в чем-то обнару­ жили и дали верный ход ее особому жизне­ ощущению, напрочно связанному со зримой вещностью мира. Уже в рецензии на «Вечер» Ахматовой была уловлена особая лирическая стать ее «вещелюбия», выдающаяся способ­ ность «понимать и любить вещи именно в их непонятной связи с переживаемыми минута­ ми» (Кузмин 1982, 106). Если мыслить истоками и итогами в оценке движения лирического мира Ахмато- Вы напишите о нас наискосок И.Б(родский). Мне с Морозовою класть поклоны, С падчерицей Ирода плясать, С дымом улетать с костра Дидоны, Чтобы с Жанной на костер опять. Господи! Ты видишь, я устала Воскресать и умирать и жить. Все возьми, но этой розы алой Дай мне свежесть снова ощутить. 1962 вой, то нельзя не заметить, что способ воп­ лощения жизни, при котором лишь «безоб­ разное» может считаться «безобрАзным», ибо оно «завяло между бытием и небытием» (Го­ родецкий 1982, 112), само по себе неустан­ ное сопряжение предметной реальности с жи­ выми порывами чувства, постепенно в ее ли­ рике переходит в некую особую философию «вещного мира». В такое миросозерцание, где для духовного в материальный мир отверсто тайное окно, убраны межующие перегородки (От: «Ни розою, ни былинкою / Не буду в са­ дах Отца. / Я дрожу над каждой соринкою...» — в 1912 году—до программных строк: «Ког­ да б вы знали, из какого сора /Растут стихи, не ведая стыда...» в 1940). Эта динамика вещных отпечатлений, сама устремленность Ахматовой к закончен­ ному и совершенному образу как совершЁн- ному, хорошо видны в движении образного ряда, связанного с сотворением поэтессой своей «Последней Розы». В самой науке об Ахматовой о «Последней розе» так много подумано и наговорено уже — и в связи с «волшебным роем» ее поэтического окруже­ ния в последние годы ее жизни, о чем остал­ 162