Сибирские огни, 2008, № 1

Управившись с этим делом, Люлин собрал сеть, как аркан, примерился и кинул на кабана. Резким прыжком прилепился к трубе, обхватил ее. Кабан рюхнул, рванул пастью капроновые нити, перемочалил две-три, крута­ нулся, прорвал дыру для рыла, на большее сил не хватило — крепка капроновая паутина! Тогда секач бросился в сторону. Вагончик плавно сдвинулся с места, зашу­ мел днищем по камышу. Ух и хватил душман, только треск над щетиной! Метров сто голубой вагончик летел сквозь заросли, как линкор на ученьях. Ка­ бан оказался лучше Гнедка, он ни разу не вильнул в сторону, а таранил плавни строго по прямой линии. Остановился, перепыхтел немного и опять пошел. У Люлина про­ шла дрожь, он даже повеселел, так ведь и выбраться можно из камышей. Часа два или три двигался вагончик на кабаньей тяге. Потом что-то треснуло внутри, полетели щепки и... кабан вырвал конец сети из крепления. Качнулись камы­ ши, и вольное плюханье удалилось. Тишина, шелест метелки о стенку вагончика, синее большое небо... Утятник Авдей Люлин лишился сети, ружья и патронташа, а после возвращения в деревню и рассказа об этом соседу Валерке Кривошееву, приобрел кличку «Каба­ нья тяга». Даже про его жену Ирину Васильевну в магазине можно услышать: — Вон Ирина идет. — Какая Ирина? — «Кабанья тяга», ишь, вырядилась! СОН В КУБЕ На избе Ивана Каракулова прохудилась крыша. Дождь августовский дождит, ветер заветривает — сыро и зябко жене Галине, дочкам Насте и Ленке, самому Ивану капель с потолка падает на папиросу и гасит ее, замучался прикуривать. Не вытерпел хозяин, приставил лестницу к избе, полез наверх. Посмотрел — а крыша цела, лишь три листа шифера ветром унесло. Подремонтировал Иван крышу— удовольствие получил. Сел верхом на конек, смотрит на деревню и озеро, небо с облаками, стадо коров, бредущее с поля. Сверху не только все видно, но и слышно далеко-далеко. Тут и уловило ухо Ивана странный разговор в стаде коров. Деревенский бык Ворчун сказал одной корове: — Жданка, видишь мужика на крыше? — Вижу, — отозвалась та. — Давай забодаем его. — А за что? — Его красная рубаха глаза раздражает. — Давай! — согласилась рогатая. Иван еще подивился: никакой красной рубахи на нем нет, одет в обычную с синей полоской. Но животины уже кинулись к избе. Иван, не будь дурак, успел слезть с крыши, забежал в дом, крюк на дверь накинул. Ворчун, упрямая голова, пытается прободать дверь, но ничего не выходит, только лоб крякает да ботало брякает... Проснулся Иван Каракулов, а это дождь в стекло барабанит. Ну и сон непуте­ вый! Бык с коровой на человеческом языке разговаривают, эка дурь опупенская! Иван нехотя встал с постели, посмотрел на часы — семь утра. Дочки спят в кроватках, жена Галина по рани на ферму ушла. Еще с вечера Иван собрался на рыбалку, снаряжение приготовил. Дождь дож­ дем, а рыбка к рыбке на уху просится. Не стал пить чай, прихватил снасти, дождевик на плечи набросил, вышел на улицу. Пришагал на берег, закидушки поставил, косте­ рок разжег. Кучеряво на берегу: волна чуть шевелится, туман облег озеро белой бородой, сизый дымок от костра, как продух в небе. А луг-то, луг! Серебряной брыз- цой покрыт, переливается, веет росяной свежестью. Кучеряво! Задумался Иван и опять услышал голоса. Оглянулся — бредет стадо по лугу, пастух кнутом пощелкивает, а сквозь щелк ясно-ясно слышно, как бык Ворчун дру­ гой корове говорит: — Майка, видишь мужика на берегу? — Вижу. — Давай забодаем его!