Сибирские огни, 2008, № 1

МИХАИЛ ВИШНЯКОВ Ж ЗАБАЙКАЛЬСКИЕ БОЛТОМОХИ — Братан! Спасайся! — крикнул Витяха, бросил спиннинг, и они ударились в побег. Сохатиными прыжками, перелетая через кусты боярки и черемухи, через ма­ ленькие болотца, вырвались наконец на чистое место. Огляделись: у Витяхи порван рукав, у Кости штанина. Вот приключение так приключение! Тут их окликнул Владимир Сергеевич Бурдинский, длинный мужик в болотных сапогах с двустволкой за плечами. — Здорово, земляки. — А, Сергеич, — узнал Витяха Бурдинского. — Понимаешь, паря, какую-то крокодилину зацепил на леску. Аж рычит! — Рычит?— удивился Бурдинский. — Ты уж, паря-друг, заряди свою двустволку пулями, и пойдем, посмотрим. У нас там еще бутылка осталась. Бурдинский переломил ружье, загнал патроны с пулями, кивнул. Гуськом, по­ минутно оглядываясь, осторожно двинулись на свет приречного костерка, где слы­ шалось глухое ворчанье и плеск воды. Подкрались из-за огня. Братаны остановились. У Витяхи лязгали зубы, как сегменты сенокосилки. Охотник, пальцы сразу на двух курках, продвинулся ближе к костру. — Шакалы! — неожиданно заорал Бурдинский. — Оболтусы! Это же мой Ша­ рик! Да я вас перестреляю за него! — Бежим!— только и выдохнул Костя. Второй побег от табора был похлеще первого, они знали, что Бурдинский стре­ ляет не хуже американских ковбоев. Остановились у самой сопки, охватывающей долину Онона с севера. Здесь пролегала чабанская дорога. — Ты зачем наживу за протоку перебросил? — забурчал Костя. — Откуда я зная, что там собака Сергеича? — ответил Витяха. — Ты тоже хоро­ шо глаза налил— уши от плавников не отличил. Плавники-то на хребте, а не на голове растут. — Ага, хорошей голове еще бы мозги добавить, — покрутил Костя у виска пальцем и устало побрел к стогу сена. Надо же где-то ночевать. КАБАНЬЯ ТЯГА Глаз у Авдея Люлина — черт на поторчине. Пока другие мужики моргают, он вперед всех наткнется на поживу. Вся деревня видела: ездил по степи трактор со спецвагончиком, геологи или военные в нем, землю не копали, камни не собирали, а смотрели на приборы да записывали. Ездил, ну и ездил по степи голубой вагончик, а куда девался, другие не успели подумать—-Авдей Люлин уцепил своей поторчиной — во-он он стоит, брошенный в пойме речки, в зарослях камыша, чуть крыша беле­ ет, будто клок тумана над болотиной. Люлин накинул хомут с постромками на своего Гнедка, поехал в камыши. Це­ лый день плюхался там, сломанную ось заменил, выволочил брошенное добро и притянул его в свой двор. Чудо-вагончик: полки с гнездами для приборов из финской фанеры, маленькая печка с трубой из нержавейки, два круглых окошка-иллюминато- ра в резиновых оправках, дверь с никелированной защелкой. Маленький, уютный, легкий на ходу— лошадь без натуги катит. Это ж не вагончик для домашних кур или поросят, это ж настоящий рай для охотника! Авдей Люлин, это не было секретом, давно слыл заядлым утятником. Не одну сотню вечеров и утрянок провел в камышах. Добывал на перелете чирков-свистун- ков и крякву, пеганок и шилохвость, свиязей и разную чернеть. А после обретения спецвагончика вообще гоголем шею выгнул, хвост, что твой крохаль, распустил: да, я — культурный охотник, да, я штаны на кочках не мочу, под кустом не ночую, чай на камыше не подогреваю — моя печка на березовых чурочках как форсунка работает, только дым колечками! Нынешней осенью Гнедка в вагончик запряг, взял с собой сына и двинул в самый дальний угол поймы. Туда обычно не рисковали забираться другие утятники: вода порой по колено, на мотоцикле не проедешь, а пешком брести по камышам десяток километров — ноги отвалятся. Люлину-то что до этого? Гнедок затянул ва­