Сибирские огни, 2007, № 12

ЮЛИЯ ПОПОВА НЕ БУДЕМ ЗАГАДЫВАТЬ... ха — свет, светом дышит даже тень. Не обращая внимания на широко улыбающие­ ся окна и ошалевших от весны прохожих, я бреду по размокшим улицам. Сегодня я окончательно решила расстаться с Васей... 3 За длинными, тяжеловесными и вечно грязными столами пропахшей горелым маслом столовой от курса к курсу, по секрету и без, передаются самые пикантные консерваторские сплетни. В последние пятнадцать минут длинного обеденного пе­ рерыва, которые всегда нечем занять, мы выслушиваем краткие характеристики консерваторских мужчин от разбитных и опытных старшекурсниц. «Ужасный баб­ ник. .. подлец... скоро будет всей группе алименты платить...»— в деланном возму­ щении выносят они вердикт своему однокурснику с оркестрового факультета. Мол­ ча грея руки о стакан с пересахаренным столовским чаем, думаю, что интересно было бы посмотреть на этого «подлеца». Об очередной жертве «ужасного бабника» я узнаю от соседки по комнате: «Нет, ну, я видела, чтоб Женя с Женей, Саша с Сашей, но чтоб Вася с Васей!»—-веселится она. Утомленная днем, проведенным наедине с многословным Асафьевым в без­ людной читалке, я впала в беспредметную грусть, и мне сразу же становится жалко Василину — по статистике, данные которой тщательно собираются консерваторски­ ми сплетницами, Васины скоротечные романы обычно ограничиваются тесными рамками двух недель. На следующий день, столкнувшись с заранее обреченной парой с одинаковыми именами на узкой, с протертыми ступенями лестнице полутемной консерваторской пристройки, мы с Олеськой (из оживленных столовских споров выясняется, что не мы одни) в порыве циничного азарта делаем ставки на сроки окончания романа. Сегодня, когда сентиментальная жалость проходит вместе с вечерней грустью, я с раздражением от роковой женской глупости пытаюсь найти причину, толкающую прекрасно осведомленных девушек в коварные Васины объятья. Наверное, каждая с затаенной гордостью наивно считает, что станет его Донной Анной... Соседка с зеленой косметической маской на лице, придающей ей в сочетании с темным халатом жутковатый загробный вид, бросает на меня хитрые понимающие взгляды: Вася «по-приятельски» приходит ко мне в гости уже третий раз. Вечер легко проходит с шутками, сплетнями и бурным обсуждением идей для капустника, в котором Вася просто незаменим. Решив раз и навсегда пресечь неоправданные Ири­ нины заговорщицкие взгляды, я заявляю, что парня с такой репутацией совершенно невозможно воспринимать всерьез, и я не понимаю, что, кроме остроумия, в нем находят все эти его многочисленные, глупо страдающие поклонницы. «А я пони­ маю», — неожиданно заявляет Ирина и, забыв про маску, мечтательно подпирает щеку кулаком. Несмотря на мои протестующие заявления, в консерваторском эпицентре спле­ тен я начинаю замечать сочувствующие взгляды, сопровождающиеся оживлен­ ным перешептыванием, и понимаю, что ставок мне не избежать. С ощущением абсолютного бессилия уныло наблюдаю, как моя репутация попадает под пролив­ ной дождь соревнующихся в пикантности слухов. В затянувшейся нерешительнос­ ти складываю на вторую чашу внутренних весов вечерние встречи с Васей, со смешным возмущением рассказывающим о репетиционных буднях симфоничес­ кого оркестра, в котором он работает, его язвительные пародии на всех известных дирижеров, прерывающееся приступами хохота пение хорошо знакомых песен задом наперед. Слегка подвыпившие оркестранты, еще во фраках и бабочках после «Домаш­ ней» симфонии Штрауса, бодро отплясывают диско семидесятых в столовой филар­ монии. В страхе за окончательный крах своего доброго имени я несколько раз реши­ тельно отказывалась от Васиного приглашения на рождественский банкет симфони­ ческого оркестра, выставляющий напоказ наши отношения, но заманчивая возмож­