Сибирские огни, 2007, № 12
шей активное концертирование после аварии: она вполне серьезно обещает бить «мордой об рояль» и тут же весело выпускает мне в лицо сигаретный дым. Перехо ды Ольги Борисовны от повседневных грубостей к обсуждению творчества Алексея Толстого для меня и сейчас неожиданны, но вместе с ней за консерваторским «коры том» я понимаю, где возникает звук еще до прикосновения к инструменту, как заста вить ноты стать музыкой. За этими открытиями кроется не просто счастье играть, чувствуя, что рояль озвучивает твои мысли, но и приближение к тайнам совершен ства музыки. Часто вместо урока мы часами разговариваем о концертах, мужчинах, великих пианистах, маленьких бедах, и это тоже уроки... Кружки перемыты, последняя лампа погашена — мы оставляем орган спать только в четыре часа ночи. Ворчащая, растрепанная вахтерша громко открывает двери, и мы вываливаемся в ночную, ярко освещенную снегом зиму. Возвращаемся в общагу, растягиваясь по пустым улицам, вдоль домов с темными окнами с песней «про коня», доверительными разговорами, неприличными анекдотами, снежками и визгами. Про завтрашние зачеты никто уже не вспоминает, потому что после них нас ждет сцена большого зала... Всей толпой, навалившись друг на друга, мы неуклюже выглядываем из-за ку лис: полный зал знакомых лиц, а на лучших местах ректорат в полном составе нару шает общее настроение пугающей официальностью. Список номеров на двери, ко ньяк, шоколадка и аутотренинг по примеру американских футбольных команд: «Мы самые смешные», «Мы помним все слова» — только усиливают мандраж. От перво го номера до последнего весь капустник суетливо пролетает в одну секунду, споты каясь кое-где о все-таки забытые, но находчиво сымпровизированные слова. После финальной песни и поклонов «взявшись за руки» кажутся смешными все закулис ные интриги, и нам не хочется расставаться, о чем произносятся тосты, незаметно перетекающие в празднование Нового года... 6 В январе наступает совсем другая зима, в которой вдруг заканчивается затянув шееся декабрьское вчера. Город, освободившийся от неуклонно движущегося к куль минации ожидания праздника, устало распихивает прохожих по маршруткам, домам, поездам. В его наполненном запахами миллионов жизней воздухе разлито облегче ние. По ночам расправляются, вытягиваются, поют его затекшие за год улицы. А по утрам над городом раскрывается огромное, зеленоватое от мороза, новое, чистое небо. Еще никто не замечает, но солнце чуть дольше задерживается в непроницаемых стеклах машин. Город знает, что скоро наступит весна, и все вокруг забрызгает небом и почти белым солнечным светом. Признаки будущей весны исчезают постепенно, когда лиловые сумерки закрашивают город снизу вверх. По уже зимним, резко осве щенным витринами, улицам под еще весенним небом бреду до общаги пешком... В нашей маленькой двухместной комнате все перевернуто вверх дном, отчего она кажется еще тесней. Архипелаги книг и вещей возвышаются на полу, на стульях кружки с недопитым чаем, а на расчищенном участке посреди комнаты гордо стоит остывающий утюг— моя соседка, отложив виолончель в последний момент перед выходом, собиралась на работу. Виолончель без шпиля лежит на Ирининой кровати, головой на подушке, покорно дожидаясь хозяйку; в ногах виолончели, на тумбочке — образа и лампада. Ирина возвращается с работы, в ровно на мою половину убранную комнату, в обычном раздражении. Снова отец Николай затянул вечернюю службу, Женя из-за насморка занижала, а Степан бубнил басовую партию не в ритм и фальшиво. Реген тство в ближайшей маленькой церкви стало продолжением религиозных устремле ний моей соседки в прошлой, доконсерваторской жизни. Летние каникулы она про водила в монастыре, отказ батюшки в благословении на постриг стал в ее жизни трагедией и переломом. Настороженно выслушиваю про церковные неприятности соседки: сейчас лю бая безобидная фраза со стороны может послужить началом спора, который тра ЮЛИЯ ПОПОВА {£№* НЕ БУДЕМ ЗАГАДЫВАТЬ...
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2