Сибирские огни, 2007, № 12

шей активное концертирование после аварии: она вполне серьезно обещает бить «мордой об рояль» и тут же весело выпускает мне в лицо сигаретный дым. Перехо­ ды Ольги Борисовны от повседневных грубостей к обсуждению творчества Алексея Толстого для меня и сейчас неожиданны, но вместе с ней за консерваторским «коры­ том» я понимаю, где возникает звук еще до прикосновения к инструменту, как заста­ вить ноты стать музыкой. За этими открытиями кроется не просто счастье играть, чувствуя, что рояль озвучивает твои мысли, но и приближение к тайнам совершен­ ства музыки. Часто вместо урока мы часами разговариваем о концертах, мужчинах, великих пианистах, маленьких бедах, и это тоже уроки... Кружки перемыты, последняя лампа погашена — мы оставляем орган спать только в четыре часа ночи. Ворчащая, растрепанная вахтерша громко открывает двери, и мы вываливаемся в ночную, ярко освещенную снегом зиму. Возвращаемся в общагу, растягиваясь по пустым улицам, вдоль домов с темными окнами с песней «про коня», доверительными разговорами, неприличными анекдотами, снежками и визгами. Про завтрашние зачеты никто уже не вспоминает, потому что после них нас ждет сцена большого зала... Всей толпой, навалившись друг на друга, мы неуклюже выглядываем из-за ку­ лис: полный зал знакомых лиц, а на лучших местах ректорат в полном составе нару­ шает общее настроение пугающей официальностью. Список номеров на двери, ко­ ньяк, шоколадка и аутотренинг по примеру американских футбольных команд: «Мы самые смешные», «Мы помним все слова» — только усиливают мандраж. От перво­ го номера до последнего весь капустник суетливо пролетает в одну секунду, споты­ каясь кое-где о все-таки забытые, но находчиво сымпровизированные слова. После финальной песни и поклонов «взявшись за руки» кажутся смешными все закулис­ ные интриги, и нам не хочется расставаться, о чем произносятся тосты, незаметно перетекающие в празднование Нового года... 6 В январе наступает совсем другая зима, в которой вдруг заканчивается затянув­ шееся декабрьское вчера. Город, освободившийся от неуклонно движущегося к куль­ минации ожидания праздника, устало распихивает прохожих по маршруткам, домам, поездам. В его наполненном запахами миллионов жизней воздухе разлито облегче­ ние. По ночам расправляются, вытягиваются, поют его затекшие за год улицы. А по утрам над городом раскрывается огромное, зеленоватое от мороза, новое, чистое небо. Еще никто не замечает, но солнце чуть дольше задерживается в непроницаемых стеклах машин. Город знает, что скоро наступит весна, и все вокруг забрызгает небом и почти белым солнечным светом. Признаки будущей весны исчезают постепенно, когда лиловые сумерки закрашивают город снизу вверх. По уже зимним, резко осве­ щенным витринами, улицам под еще весенним небом бреду до общаги пешком... В нашей маленькой двухместной комнате все перевернуто вверх дном, отчего она кажется еще тесней. Архипелаги книг и вещей возвышаются на полу, на стульях кружки с недопитым чаем, а на расчищенном участке посреди комнаты гордо стоит остывающий утюг— моя соседка, отложив виолончель в последний момент перед выходом, собиралась на работу. Виолончель без шпиля лежит на Ирининой кровати, головой на подушке, покорно дожидаясь хозяйку; в ногах виолончели, на тумбочке — образа и лампада. Ирина возвращается с работы, в ровно на мою половину убранную комнату, в обычном раздражении. Снова отец Николай затянул вечернюю службу, Женя из-за насморка занижала, а Степан бубнил басовую партию не в ритм и фальшиво. Реген­ тство в ближайшей маленькой церкви стало продолжением религиозных устремле­ ний моей соседки в прошлой, доконсерваторской жизни. Летние каникулы она про­ водила в монастыре, отказ батюшки в благословении на постриг стал в ее жизни трагедией и переломом. Настороженно выслушиваю про церковные неприятности соседки: сейчас лю­ бая безобидная фраза со стороны может послужить началом спора, который тра­ ЮЛИЯ ПОПОВА {£№* НЕ БУДЕМ ЗАГАДЫВАТЬ...

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2