Сибирские огни, 2007, № 12

АНАТОЛИЙ ЕЛИНСКИЙ ДВА ДЕСЯТКА ПЯТАКОВ — Семья погибла. Во вторую чеченскую. — Освободитесь, мстить будете? — Нет, Сергеич. Я был в Афганистане. На танке, елки, въезжал в деревню, мне было все равно — старик, женщина, дети. Это война. Ответ директор оценил. Саламбек красил, белил, стеклил школу. Осенью кабачки (две тонны) сдали в столовую, но чеченец остался. Сроку ему оставался год. У Бека была 222-я, часть первая — «Незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывча­ тых веществ или взрывных устройств». Дали максимум — трешку. Огнестрельное оружие — пистолет ТТ с пустым магазином — осталось в Курске. На Краслаг он пришел этапом из чеченской тюрьмы в Чернокозово, где было плохо: «Нет чай, курить, а били, елки...» Сидели в камерах и зинданах— земляных ямах, закрытых решетками. Это удобно, говорил Бек: в случае нападения боевиков бросил гранату РГД-5 и всех эвакуировал. Обошлось без гранаты, и после Чернокозово оказался эвакуант Хамтулаев в Восточной Сибири. На «флоксе» колонии общего режима под страшный крик и мат встречающих этап офицеров и зэков низовой администрации его попытались заставить ползти на коленях в зону. Это называется «охрюкать» —-сломать морально, «нагнать жути». На колени Саламбек не встал, и его «избили, как свинню». Сломали ногу. После санчасти работал автоэлектриком в гараже, правил жестянку, красил. Сибирская зима выдалась теплой, до весны проходил в свитере и «лепне» — тонкой зэковской куртке. Земляков в лагере было трое, но с ними чеченец не общался. «Один — насиль­ ник, другой — наркоман, третий — вор. Наверное, в курятник залез», — сказал презрительно. — Трудно вам здесь? — расспрашивал Андрей Сергеевич, разливая чай. — Да нет... Я работаю. Без работы плохо. Часто даю задний ход. Говорят: черно- жепый. Кто так скажит, атарву щею. Но все это прелюдия. Самое интересное Хамтулаев рассказал позже. Бека призвали в начале восьмидесятых и отправили под Кабул. Был дважды ра­ нен, награжден медалью и «Красной Звездой». Как воевал? «Мы были хуже фашис­ тов. Никого не жалели. И своих— тоже». После ташкентского госпиталя ехал домой. На вокзале в Ростове познакомился с Мариной. Случилась любовь. Написал родным. Отец, узнав о русской невестке, запре­ тил приезжать в Чечню. Из Ростова переехали в Питер. Бек купил КамАЗ, стал «дально- бойником». Жена родила дочь, очень переживала разлад с родителями мужа. Смени­ ла имя — стала Сацитой Хамтулаевой. Собиралась принять «магометанство». Началась первая чеченская, за ней — вторая. Отец написал Беку: приезжай. Саламбек уходил в рейс, отправил к родителям жену и дочь. Они приехали в Аргун за три дня до наступления нового тысячелетия. В новогоднюю ночь дом родителей накрыло ракетно-бомбовым ударом феде­ ралов из трех установок «Град». Погибли все. На кладбище Бек приехал на КамАЗе. Так он вернулся из армии домой, через пятнадцать лет. После похорон в Питере бывал редко, колесил по России, соглашался на любой рейс. В Курске на стоянку дальнобойщиков приехала бригада: «Платите по сто долла­ ров». Трое русских заплатили, чеченец отказался. Его не тронули и не пугали. Приехали другие бандюки, предлагали водителям оружие. За 400 долларов Хам­ тулаев купил ТТ. С продавцом съездили в лес, постреляли по березам. Утром с грузом выехал в Литву. 52