Сибирские огни, 2007, № 12

После кафе поехали к часовне Параскевы Пятницы. На Покровской горе пили шампанское, пальцами ломая на фольге шоколад. Смотрели на угрюмую пушку, со стрелявшую ровно в полдень, на город внизу, на сизые сопки правого берега. Над § городом кружил тополиный пух. Величаво несла свои воды знаменитая река. Скучал ^ в салоне равнодушный таксист. Света оказалась проводницей. Было ей далеко до тридцати, маленький сын жил с ее мамой. Говорила она мало, больше слушала. Часто смеялась. На глазах пьянев­ ший майор ее забавлял. Завтра вечером рейс на Москву, выдача чуть влажных про­ стыней и красивые движения с веником — почему сегодня не разрешить себе это невинное приключение? «А он забавный...» — думала Света, испытывая материнское желание пригла­ дить майору вихры и постирать рубашку. Сережа встал на бетонный блок, посмотрел на склон горы, тускло блестевший битым бутылочным стеклом, и закричал: — Немного красного вина! Немного солнечного мая! И, тоненький бисквит ломая, тончайших пальцев белизна!.. — Упадешь, белизна! — смеялась Света, оглядываясь на проснувшегося такси­ ста. — А «Солнечный май», я помню, это группа про белые розы, Шатунов, да? — Шатунов, Шатунов! — хохотал Антонов. — Осип Эмильевич Шатунов!.. Проснулся майор от тихой музыки. Один. В углу на бриджах дремал черный кот. Девушка спала на полу, постелив себе узенький матрасик. Рядом пищал огромный китайский магнитофон. Закрыв глаза, Антонов бегло проверил память на предмет провалов и безумств. Провалов почти не было, явных безумств — тоже. Это обрадовало. Неявных обнаружилось три. В бистро «Алиби» требовал кофе с чесноком — хотел быть инте­ ресным. Нервировал таксиста несуществующим пистолетом. В голом виде пытался конвоировать кота. Еще майор вспомнил про истраченные деньги. Стало немного тоскливо. Они ехали сюда очень долго: Каменный квартал, улица Краснофлотская... Здесь у Светы имелась «гостинка». К сексу девушка оказалась равнодушна, но уступила, чтобы не обидеть гостя. У Светы было роскошное, точеное, изумительное тело. Сказала, хвастаясь: «Мужики говорят, что у меня влагалище с золотыми берегами». Это милое ароматное слово вылетело из ее уст легко и естественно. Антонову хотелось точнее убедиться в этом, но хозяйка сразу ушла: «Я сплю только одна». Всю ночь тихо пел магнитофон и залетали в открытое окно комочки тополиного пуха. То, что Света уже мама, думал Антонов, засыпая под «Европу-плюс», никак не отразилось на ее груди, фигуре и «берегах». Пятый час. Светлеет серенькое за окном. Майор тихо встал, выпил воды. Заме­ тил на полочке две фотографии. На одной Света несла трудовую вахту в коридоре купейного вагона. С другой, прислоненной к флакону духов «Изабель Т», улыбался трехлетний мальчик. Вернувшись на кровать, майор стал дожидаться утра. «Может, пора?— малодушничал майор. — Тридцать пять, скоро выслуга. Сколь­ ко еще давиться консервами по выходным и дружить гениталиями со случайными женщинами? Я одинок... Я трагически одинок... Одинокий, как вымпел на Луне, — пожаловался он шепотом черному коту. — Проводница Света, золотые берега, по­ чему вы не вызолотили мой пах? — продолжал красиво думать Антонов. — Скоро полиняет выскочивший из «Поляроида» квадратик, с грохотом умчится скорый по­ езд, сгниет фольга от шоколада в нашей кислой и щелочной земле. А пока — я помню тебя, Света. Каждой клеточкой и каждым нервным окончанием. И хочу — глупую, смешливую, свежую. Ты приедешь из Москвы, и мы недолго подружим. Потом распишемся. Я стану отцом твоему мальчику. Научу стрелять, буду брать на АНАТОЛИЙ ЕЛИНСКИЙ ДВА ДЕСЯТКА