Сибирские огни, 2007, № 12

время поправляла вновь пошатнувшееся здоровье — ушедшая было частично слепо­ та навалилась вновь. Однако, после серии операций и отдыха в санаториях Евпатории, Симферополя и Харькова, зрение удалось восстановить, но снова — только частично. Все — за казенный счет, как «сибирской страдалице». Октябрьскую революцию Фаня не приняла, разгон Учредительного собрания — тем более. Приехала в Москву, жила на квартире у своей подруги по Акатую Анны Пигит (родственницы основателя и владельца «Торгового дома табачной фабрики «Дукат»» Ильи Пигита), и... Вот тут начинаются непонятности. По официальной версии, Каплан в рядах бо­ евой организации левых эсеров активно участвовала в подготовке покушений на большевистских руководителей, в том числе — на Ленина. Но в период левоэсеров­ ского мятежа 6-7 июля 1918 г., которым руководила ее подруга Спиридонова, Фаня никак себя не проявила. Да и стреляла ли она вообще в Ленина 30 августа 1918 г.? У историков мнения делятся. Бесспорно, что задержали ее рядом с местом покушения, и что на следствии она сразу признала именно свое «авторство» тех выстрелов. Правда, не смогла вспомнить, ни из чего стреляла, ни сколько раз. Странное было следствие. Допрашивали о Каплан и бывших политкаторжанок Пигит и Штольтер- форт, и арестованную уже Спиридонову. Да только все их показания свелись к вос­ поминаниям об Акатуе. 3 сентября 1918 г. Фаню собственноручно расстрелял в Кремле, в Александровском саду комендант Кремля Павел Мальков. Труп, чтобы не оставалось следов, сожгли здесь же, в бочке из-под бензина. Возможно, что несколь­ ко неожиданный способ ликвидации следов подсказал Малькову Яков Юровский — один из следователей по делу Каплан, незадолго до этого руководивший расстрелом семьи Николая Второго и последующим уничтожением тел... Чертовщина какая-то вокруг Фани крутилась всю жизнь. И жила-то она в Мос­ кве у своей подруги Пигит не где-нибудь, а во всемирно теперь известном доме по адресу Большая Садовая, д. 10. В том самом доме, в котором, под фантастическим адресом «Садовая, 302-бис» благодаря перу Михаила Булгакова поселился в «нехо­ рошей квартире» Воланд. Вся разница, что Воланд жил в кв. № 50, а Фаня Каплан — в кв. № 5. Вот такие вот «соседи». А единственным свидетелем расстрела Каплан и ее сожжения оказался поэт Демьян Бедный. Послуживший Булгакову прототипом для Михаила Берлиоза все в том же «Мастере и Маргарите». Единственное, кому «повезло», так это членам Ново-Николаевского Совдепа. Ко времени покушения на Ленина Советская власть в городе была уже свергнута чехами и «сибирцами». А то пришлось бы, не ровен час, отвечать следователям ЧК на вопросы об организации сбора денег для будущей террористки... ПЕСНЯ, КОТОРОЙ НЕТ Одну из известнейших советских песен, «Партизанскую дальневосточную», знают все —• «По долинам и по взгорьям...». Однако мелодия этой песни гремела над Сибирью задолго до «волочаевских дней», «дальневосточных партизан» и вообще Гражданской войны. Под этот марш уходили из Ново-Николаевска на фронты Пер­ вой Мировой войны бойцы подразделений и частей сибирских стрелков. Но текст они пели совсем другой. Дислоцированный в Ново-Николаевске 41-й Сибирский стрелковый полк заре­ комендовал себя на фронтах просто отменно. Принимал участие в деблокаде крепо­ сти Осовец, бился в первом «Праснышенском» сражении, когда германские войска были отброшены за территорию границы. В июле 1915 года сибирские стрелки на Северо-Западном фронте стояли насмерть, сорвав план окружения русской армии (одна 11-я Сибирская дивизия, в которую входил полк, против 6 германских). За одни сутки из 53 офицеров и 4190 стрелков в полку осталось в живых 10 офицеров и 682 • солдата. Но сибиряки — не отступили. В полку — 10 кавалеров Георгиевских крес­ тов, один — прапорщик Николай Романов — полный Георгиевский кавалер (четыре Георгиевских креста — по аналогии с советским временем это четырежды Герой Советского Союза). И песня у полка была своя. «Из тайги, тайги дремучей, От Амура, от реки, Молчаливо, грозной тучей Шли на бой сибиряки.