Сибирские огни, 2007, № 12

АРДАН АНГАРХАЕВ УЧИТЕЛЬ ДАЛАЙ-ЛАМЫ того ночного сообщения российского военного атташе-разведчика: старая вдовству­ ющая императрица страстно хочет жить! А он сам сколько прибегал к тонкостям дипломатических переговоров, намекая на явную возможность Далай-ламы продлить жизнь императрицы... И не зря!.. И не зря Цыси сегодня устроила грандиозное угощение в этой Тронной палате высшей гармонии. Вокруг все сияло, красно-коричневые колонны оттеняло золото интерьера, осо­ бенно императорского трона, разноцветье драгоценных камней на огромных вазах и шкатулках, среди которых преобладал священный нефрит. Маньчжурский двор легко колыхался шелком, бисерами и ослепительными нитями, узорами широких низень­ ких стульчиков и столиков, на которых красовался праздничный сервиз: тарелки, под­ носы, кувшины, бокалы, наполненные всевозможности яствами — их постоянно меняла бесшумно действующая прислуга, казавшаяся состоящий из одного трепе­ щущего воздуха. Все изменилось, когда началась ламаистская мистерия — цам. Зазвучали, застучали огромные трубы и барабаны, звонко ударили литавры-сан, зазвенели колокольчики-хонхо, призывно и проникновенно заговорили раковины. И на середину палаты вступили танцующие монахи в разнообразных одеяниях и мас­ ках. От гневных хранителей веры до седого, с длинной, до земли, пушистой белой бородой — Белого старца, бога равнин и озер, лугов и ключей, рек и лесов... Представления захватило всех, никто из них никогда не видел подобное; даже сам Агван-хамбо смотрел на танец как будто впервые — либо он слишком настроил их, либо они, при сознании, что все это происходит во дворце китайского богдыхана, пришли в состоянии экстаза. Некоторые маски воинственно махали саблей, даже двумя, выкидывали вверх копья — и Юань Шикай, сидящий впереди других, неосознанно схватился за свой короткий меч, висящий на поясе, что было замечено Агваном-хамбо, который внут­ ренне улыбнулся. Императору Гуансюю было тягостно слушать этот грохот — ему вспомни­ лось детство, вырванный из родного дома, он боялся любого шума, особенно ког­ да гремел гром, к тому же Цыси повелела евнухам производить шум во дворце, чтобы он привык к нему. Это было ужасно, и теперь он испытывал ужас, когда страшные маски, размахивая оружием, во главе с Шойжол-ханом, владыкой поту­ стороннего мира, ринулись в сторону трона — он вскрикнул так тихо, что раздался только тонкий писк. Если бы его воля, он прогнал бы этих беснующихся вместе с желтошапочными главными ламами! Показалось, что Цыси специально устраивает это для того, чтобы окончательно извести его, добить и уничтожить, а себе продлить жизнь, прогнав из императорских дворцов злые силы при помощи этих грозных масок. А Цыси чувствовала, как в ее душу вливается пульсирующий поток, черный и холодный, заставляющий сильнее биться слабеющее сердце. — Его святейшество Далай-лама является самым высшим духовным лицом среди поклоняющихся всевышнему Будде! — объявила громко и ясно вдовствующая импе­ ратрица, когда кончился цам. А к концу царственного пира лицо Цыси вдруг побледнело, исказилось, выяв­ ляя все черты дряхлости, хотя оно было замалевано под молодую женщину. К ней подскочил главный евнух Ли Ляньин. Тут же появился паланкин. Евнухи сняли вдовствующую императрицу с трона, бережно перенесли в па­ ланкин. Гуансюй открытым ртом со свистом вдыхал воздух; странно было Агвану- хамбо смотреть на него, казалось, что нижняя часть лица его передернулась и осталась в гримасе ядовитого смеха, а глаза, направленные вслед удаляющемуся паланкину, полны были ненавистью. Почему-то Агвану-хамбо показалось, что паланкин пуст, опустели оба трона... хотя еще не подошли с паланкином к императору. В этот миг Агван-хамбо почувствовал, что Тронную палату пронзали исходя­ щие из разных мест, перехлестывающиеся взгляды: вопросительные, пугливые, жду­ щие чего-то, и среди них решительные и ненавидящие — именно так сцепились Гуан­ сюй и Юань Шикай. «Умрет Цыси, император, став истинным властелином, обезглавит Юань Шикая! — подумал Агван-хамбо. — Если она сейчас же умрет... не дав времени Юань Шикаю что-либо предпринять для убийства Гуансюя...» Быстрыми шагами вошел в палату Ли Ляньин.