Сибирские огни, 2007, № 12

АРДАН АНГАРХАЕВ УЧИТЕЛЬ ДАЛАЙ-ЛАМЫ сюй — законный император, а она, вдовствующая императрица, не имеет права держать его в заточении, тем самым нарушая волю Неба. За это была удалена и поселена в самой глухой части Запретного города. Жилище пленника состояло из четырех небольших сырых комнат, ничем не отличавшихся от хижины простолюдина, как и еда, подносимая ему. Четыре евнуха, приставленные к нему, обращались с ним грубо, так же как евнухи и придворные вдовствующей императрицы, никто перед ним не совершал челобитье. ... Гуансюй нарисовал на бумаге большого дракона, повесил на стену и стоял перед ним долго. Вдруг он подскочил к рисунку, сорвал со стены его, разорвал на куски. Потом он наклеил на стенку другую бумагу, на которой черной тушью брез­ гливыми движениями кисти изобразил черепаху, которая по одному из представле­ ний китайцев является гнусным пресмыкающимся. Отбежал от рисунка, взял в руки лук и стрелы — традиционное ритуальное оружие — и выстрелил в черепаху, потом еще и еще раз... После этого и эту бумагу он стал рвать на клочки, раздвинув окон­ ную ширму, бросал наружу, злобно шепча: «Юань Шикай! Юань Шикай!» И упал, обессиленный , на пол, на старую грязную циновку... В это время за границей Кан Ювэй писал очередное обращение к европейским державам. «Китай возродится, если Гуансюй будет восстановлен на троне. Страдания, ко­ торые император лично перенес за свое старание преобразовать правительство и спасти империю, были ужасны, — писал он и дальше перечислял их. — Первое, прежде он был здоров; теперь он исхудал, и китайские доктора получили приказание давать ему яд. Второе, он томится на острове Иньтай как обыкновенный преступник и ему запрещено видеть кого бы то ни было. Третье, все его верные слуги или изгнаны, или погибли под ножом палача. Четвертое, его ноги обожжены раскаленным желе­ зом. Пятое, на свои просьбы относительно какой-нибудь лучшей пищи он получает отказ и должен довольствоваться самым грубым рисом. Шестое, его супруга, даже в продолжение самого сурового времени года не смеет надевать на него теплого платья, и он должен оставаться в летних платьях... Не должны ли возмущать нас до глубины сердца весь позор и лишения, которым подвергается наш великодушный государь?» А Юань Шикай сидел перед троном вдовствующей императрицы, рядом с ним — Ли Хунчжан, Чжан Чжидун и Жун Лу. Цыси была разгневана тем, что иностранные державы не поддерживают требование выдачи реформаторов маньчжурским властям, особенно Кан Ювэя. — Я знаю! — почти кричала Цыси, пробегая взглядом с Юань Шикая на Ли Хунчжана, дальше на Чжан Чжидуна — и обратно. — Вам все еще по душе рефор­ мы! Чжан Чжидун, ты избежал казни, сам предложив мне казнить своих единомыш­ ленников по Кан Ювэю. Чтобы спасти свою душу! А реформы поныне тебе по душе! Вы, Юань Шикай и Ли Хунчжан, стоите за реформы, чтобы еще обогатиться, стро­ ить фабрики, телеграфные станции, железные дороги, суда и корабли, пушки! Вы отстранили Кан Ювэя и его друзей, чтобы самим все себе в руки прибрать! Теперь обращайтесь к своим друзьям заморским, от кого получаете оборудование, деньги и всякую помощь! Пусть они выдадут мне этого Кан Ювэя! Тут она схватила нефритовый кувшинчик с соком, стоящий рядом с ее троном, и с размаху бросила на пол — и сосуд разбился на мелкие куски. — Врагу надо отомстить! Врага надо уничтожить! — кричала она. — Вот так! Юань Шикай не прочь был также изжить со света, предварительно поглумив­ шись над ним, Кан Ювэя — он не любил его за ум, за знания! И боялся, что живой Кан Ювэй может когда-нибудь отомстить ему за предательство — как он никогда не про­ стит кому-либо, если человек перейдет ему дорогу. Но так получилось, что Юань Шикай не пережил Кан Ювэя, после него после­ дний ходил по земле целых одиннадцать лет; и Юань Шикай незадолго перед смертью обратился к нему... за помощью, будучи президентом китайской республики. Для Кан Ювэя это не было неожиданностью. В период восстания ихэтуаней Юань Шикай вместе с Жун Лу, Ли Хунчжаном, Чжан Чжидуном, наместниками провинций, имеющих свои войска, боролись за вдов­ ствующую императрицу Цыси; и он после смерти ее был отстранен от власти, как было написано в указе «из-за ревматизма»; когда нагрянула революция в 1911 году, цинское правительство назначило его генерал-губернатором Ханькоу, но он не при­ ступал к обязанностям, выжидая, чья же сила возьмет верх: династии или револю­ ционеров с юга; тем временем правительство его назначило главнокомандующим всеми войсками, действующими против революции, потом уже премьер-министром,