Сибирские огни, 2007, № 12

Да и Цыси — дочь Хой Чжэна и Тун Цзя, отпрысков из знаменитых богатых маньчжурских семей — была рождена для наслаждений от власти и любви. Ее, Нила- сы, мать нарекла зеленым нефритом, который по китайской традиции считается дра­ гоценным камнем первейшей ценности, звали также ее Орхидеей. «Зеленый нефрит» переходил как высший дар от возлюбленного к возлюбленному, «Орхидею» срывали невольные мужчины, приглянувшиеся царственной особе на некоторое время, и мно­ гих из них отправляли в безвременье, в вечное небытие. Она кутила с евнухами, и под их видом во дворец тайком приводились молодые люди — красавцы-юноши. Российскому военному атташе рассказывали об официанте Ши, приведенном главным евнухом Ли Ляньин к вдовствующей императрице и начавшем обслужи­ вать императорский стол. На самом деле обслуживание имело другой характер: ро­ дился ребенок у Цыси. Ребенок был отдан сестре Цыси, вроде бы об этом никто не знал, но стало известно, что вдруг исчез юноша. Самый популярный актер Пекина Ян Юэлоу начал выступать на сцене в Летнем дворце и потом стал личным телохранителем императрицы. И однажды вечером сорегентша Цыань без предупреждения пришла к Цыси и увидела, как охраняет священное тело молодой телохранитель. И потом его нашли в комнате умирающим в страшных муках. Действие разнообразных китайских ядов знали и знают, но лучше всех высочай­ шая правительница. Одного из фаворитов она отправила в его родную провинцию с рожденным от него ребенком на руках. Вроде бы об этих многочисленных запретных вещах никто не знал, но слухи наводняли страну как саранча и прожорливые гусеницы бабочек в период губитель­ ных засух. Редко кто надолго оставался возлюбленным — ей были известны все ухищрен­ ные способы умерщвления человека. Сорегентша Цыань долго удивлялась, однажды застав Цыси на коленях главного евнуха Ли Ляньина, пока не поняла, что не все из них теряли мужскую способность и, наконец, есть очень много приемов эротического воздействия. А Жун Лу? ... Жун Лу и Ниласы ехали рядом на маленьких маньчжурских пони по узкой улице Пекина. Люди сторонились, переходя на обочину, прижимаясь к заборам и глухим стенам одноэтажных глинобитных или кирпичных домов — окна выходили во двор, прямоугольный внутренний колодец, с четырех сторон занятый построй­ ками и флигелями. По их одежде, лицам и осанке люди определили, что это юноша и девушка из знатных фамилий, иначе не позволили бы себе такую дорогую про­ гулку. — Меня возьмут на днях в дворцовую гвардию, — говорил юноша звонким голосом, не обращая внимания на прохожих. — Меня ждут большие звания и поче­ сти, подобающие моим предкам. Они, как знаешь, знаменитые маньчжурские вое­ начальники. Дед мой в западных краях Китая вознесся на небо в войне с повстанца- ми-тюрками. Отец — во время подавления восстания в провинции Гуанси. Ниласы завистливо бросала взгляд в его сторону, как бы выказывая совершен­ ное равнодушие. — И меня пригласят в императорский дворец, —- сказала Ниласы, выпячивая призывно сочные пухленькие губы. — Говорят, скоро будут смотрины будущих наложниц, — еще равнодушнее произнес Жун Лу. — А тебя туда не возьмут! — Возьмут! — вздернула высоко свой миленький носик Ниласы. — Ты же сорванный цветок, — расхохотался Жун Ли. — Кто и когда сорвал цветок, — блеснул ее высокий лоб, подчеркнув продолго­ ватость лица, — неизвестно! — Известно кто и когда! — гордо заявил юноша. — И сегодня еще один лепесток выдернем! У Ниласы глаза стали темнее и томнее, и стройный стан качнулся на пони, даже эта маленькая кобылка стала пританцовывать мохнатенькими ножками и прильнула к жеребчику Жун Лу. — Я тебе подарю золотое ожерелье с зеленым нефритом! — сказал юноша как полновластный хозяин положения. — Мама моя мне покупает такое же ожерелье, — заявила Ниласы как о самом обыденном каждодневном событии.