Сибирские огни, 2007, № 12

Придворные чуть не упали в обморок: молодая императрица, но законная ска­ зала прямо в лицо вдовствующей императрице, что она была у императора Сяньфэ- на наложницей, которых приводят во дворец через задние ворота. В следующую ночь, когда император подошел к дверям покоя Алутэ, сторож- евнух упал к его ногам. — Императрица-мать повелела, чтоб император в эту ночь пошел к наложнице Хуэй Фэй! — взмолился лежащий евнух. И Тунчжи не посмел ослушаться матери, но не пошел к наложнице, а к евнуху Чжоу, который и проводил его до злачных мест. Император смотрел на Алутэ и понял, что грешил против нее, вступая в связь с гулящими девицами, даже не надо было никаких наложниц — да она же его един­ ственная возлюбленная. — Господин мой! — обратилась Алутэ, наклонившись близко к его лицу. — Что-то надо? — Дай мне тушечницу, кисти и бумагу, — сказал тихо император. Алутэ принесла письменные принадлежности в лакированной коробке. — Приподними меня, — прошептал Тунчжи. Тунчжи, обмакнув кисть в тушь, уверенными движениями вывел иероглифы на свитке дорогой бумаги. Кончив, он минуту вроде бы отдыхал, потом сказал реши­ тельно: — Дай мне печать! Поставил печать и тихим голосом прочитал написанное. — Положи в нишу у моего изголовья! — закончил Тунчжи. Алутэ лицом припала к нему, обняла и заплакала. По этикету она была должна встать на колени на полу и совершить положенное челобитье: это был указ импера­ тора о назначении ее регентшей после его смерти. Не прошло много времени — в покой императора ворвалась вдовствующая императрица Цыси. — Где указ?! — потребовала она властно. Тусклым непонимающим взглядом смотрел на нее лежащий император, он никак не мог разуметь, как так быстро узнала мать о только что написанном указе... Цыси бросилась к изголовью сына, достала оттуда указ, метнула на бумагу взгляд и поднесла ее к гс рящей рядом свече. Алутэ вскочила на ноги, прыгнула в сторону Цыси, — а та ударила ее по лицу. Алутэ отшатнулась, упала на Тунчжи; кровь с лица ее, рассеченного большим перстнем Цыси, как ножом, брызнула на лежащего императора, алой струйкой на белое одеяло. Цыси в другой руке держала горящий размотавшийся свиток указа, как злове­ щий факел преступления. Тут Тунчжи закрыл глаза, а рот открылся для крика протеста — только из него вылетел жизненный последний вздох... И стала Алутэ вдовствующей императрицей, отстранив на вторые роли Цыси— так должно было быть по законам династии. Но горел указ императора в руке Цыси! ... Алутэ знала или не знала, что когда Цыси стала регентшей малолетнего Тунч­ жи, имела в руках императорскую печать... ... Император Сяньфэн сидел в глубокой задумчивости. С ним на табурете сиде­ ла наложница Ниласы, которая впоследствии стала регентшей — императрицей под именем Цыси. — Нельзя покидать Пекин! — вдруг взмолилась Ниласы. — Пекин имеет стены, которые задержат варваров. Нельзя уйти из Пекина! Об этом же вам говорят ваши братья великий князь Гун и великий князь Чунь. И другие ваши сановники! И варва­ ры не станут штурмовать Пекин, когда в нем будет находиться Сын Неба! — Тайпины не штурмовали бы, — промолвил император Сяньфэн. — А эти варвары — англичане и французы! — Тайпины — это босоногие бедняги! — зло выкрикнула Ниласы. — Их ведет школьный учитель Хун Сюцюань. Его родители вонючие крестьяне! Тунчжи и так было ясно, о чем думает Ниласы, родившаяся в одной из зажиточ­ ных семей Пекина, имеющей дальние родственные связи с императорской фамилией и ведущей родословную от знаменитых военачальников. Но эти бедняки — тайпины бьют маньчжурских генералов, овладели Нанкином, провозгласили его Небесной сто­ лицей, древней столицей Китая династии Мин! А этот школьный учитель провозгла­ сил себя императором тайпинского государства. И юг у него в подчинении! — Если АРДАН АНГАРХАЕВ УЧИТЕЛЬ ДАЛАЙ-ЛАМЫ