Сибирские огни, 2007, № 12

душу не покидало сомнение в осуществимости этих слов: не оттого, что не верил в искренность их и в силу воли бесстрашного генерала, а опасался возможности расхождение взглядов на будущие политические события и позиции у Керенско­ го и Корнилова. И при встрече с Керенским Корнилов сразу почувствовал, у них не может быть согласия по многим государственным, военным и политическим вопросам. Знамени­ тый адвокат Керенский и до мозга костей военный Корнилов начали говорить на раз­ ных языках. Первый играл в политику, а второй ратовал за дисциплину в армии и в тылу, за конкретные меры, которые должны быть приняты на государственном уров­ не, а за это его сразу и левая и правая пресса обвинила в «бонапартизме», за диктатор­ ские замашки. Корнилов не был бы Корниловым, если бы он не действовал в те дни, чтобы установить диктаторскую власть, он пришел к своему окончательному выводу, что только диктатура должна спасти Россию; он говорил, что нельзя восстанавливать монархию. ... 25 августа 1917 года в кабинет Верховного главнокомандующего России в Могилеве зашел князь Львов, посланный Керенским. Корнилов удивленно смотрел на него, ведь только что ушел от него Борис Савинков, управляющий Военным Ми­ нистерством. Вроде бы проговорили многое, что касается политики Керенского. Корнилов не возразил на будущее президентство в Российской республике Ке­ ренского, но сказал, что он не решителен, колеблется, обещает, но не исполняет обещаний. Корнилов понял, что не с малой задачей заявился этот князь, успевший побы­ вать и обер-прокурором Святейшего Синода, всемогущественнейшего государствен­ ного органа церковного управления, и членом Государственной Думы. «Соблюдение обрядов, духовная цензура, просвещение и борьба с «еретика­ ми» и «раскольниками», — подумал Корнилов, холодно смеясь про себя. — Еще что придумал бывший адвокат? Сначала за него пришел хлопотать бывший терро­ рист. Убийство министра внутренних дел и шефа жандармов генерала Плеве. Убий­ ство московского генерал-губернатора, командующего московским военным ок­ ругом, великого князя Сергея Александровича Романова. Подопечный руководи­ теля боевой организации эсеров, на самом деле высокооплачиваемого сотрудника полиции, провокатора, предателя своих соратников, скандально известного Азефа. Савинков, отошедший от эсеров, убежавший от родины, но сражавшийся в рядах Французской армии против немцев. А теперь передо мной бывший обер-проку­ рор Синода. Бывшие... бывшие! А кем вы готовы стать? В какую шкуру скоро нарядитесь?» Не ошибался генерал Корнилов: Савинков, поддерживающий Корнилова в уста­ новлении сильной власти, когда понял, что военный переворот не будет иметь успе­ ха, сам взял сторону Керенского, стал генерал-губернатором Петрограда, был с гене­ ралом Красновым, выступившим против Советов сразу после их прихода к власти, вместе с генералом Алексеевым принимал участие в первых организационных ме­ рах по созданию Добровольческой армии на Дону, потом, стремясь сам быть «пер­ вым», уходит от него, поднимает мятежи в Артемьеве, Муроме, Рыбинске; потерпев поражение, появляется у генерала Каппеля, становится представителем Верховного правителя России Колчака за границей; после окончания гражданской войны в Рос­ сии в Париже искал поддержки у глав различных государств с целью самому оказать­ ся на русском «троне». А князь Львов при Советской власти ьел антицерковную войну. И Савинков, обманутый советскими чекистами, оказался «нелегально» в СССР, арестован, правда, на суде «безоговорочно» признал Советскую власть. — Председатель — министр Александр Федорович Керенский готов выйти из состава правительства, если вы, генерал, считаете, что его дальнейшее участие в уп­ равлении страной не даст власти необходимой силы и твердости, — сказал князь Львов, к чему равнодушно отнесся Корнилов, и поэтому, сделав паузу, продолжил: — Если он может рассчитывать на вашу поддержку, то готов продолжать работу. «Его беспокоила идея диктатуры, так и я знаю», — пришло в голову генералу. — Лично я не стремлюсь к власти, — твердо произнес он. — Готов немедленно подчиниться тому, кому будут вручены диктаторские полномочия, будь то сам Алек­ сандр Федорович Керенский, генерал Алексеев, генерал Каледин... или другое лицо... — Раз дело идет о военной диктатуре, то кому же быть диктатором, как не вам, — незамедлительно отреагировал князь. — Во всяком случае, Романовы взойдут на престол только через мой труп, — бесстрастно ответил Корнилов. — Когда власть будет передана, я оставлю свой кабинет.