Сибирские огни, 2007, № 10

ПРОЗА Даниил ГЕЗО ПОВЕРИЕ Р а с с к а з ы КОНЕЦ СЕЗОНА Когда ничего не щадящая пустота доедала меня, я направился к небольшой ча­ совне, спрятанной за кривыми деревьями на вершине обрывистой горы. Там, тихо помолившись, я вышел из машины и, в ставшей уже привычной для меня тоске, поднялся к златоглавой церквушке, так до конца и не понимая: зачем?.. 1 Освободившись, какое-то время я жил в поселке недалеко от зоны, на которой сидел. Продолжая нести прежнее служение (теперь я ездил и по другим колониям), тихими вечерами молил Господа о новом поприще. Стыдно было признаться брать­ ям, что в последнее время (а это почти восемь лет) тюрьма мне изрядно надоела. Стыдно было осознать, что, несмотря на все пламенные проповеди, длительные по­ сты и молитвы, я так и не стал посвященным этому служению человеком. Стыдно было и оттого, что я знал о вопиющей нужде по Евангелию среди заключенных. Нечего скрывать, я старался изо всех своих немощных сил, но так и не прилепился сердцем к этому делу. Не скажу, что служение было бесплодным, нет, люди каялись, менялись, церков­ ные группы росли. О нашей миссии даже напечатали несколько статей в христианс­ ких журналах. Были самые разные отзывы, да и слава Богу. Но только каждый раз, когда я становился на вечернюю молитву, мне всегда приходилось признаваться са­ мому себе и Ему, что это не мое. Прошло еще два года, и на заседании епархии было принято решение отправить меня миссионером на черноморское побережье Кавказа, в Джубгу. Я ликовал и славил Бога. Передав дела помощнику и собрав все свое небольшое имущество, исполненный духа и жажды труда на ниве Божией, я оказался на новом месте, где через некоторое время радужные грезы развеялись. Очевидных сдвигов в зарожде­ нии поместной церкви не наблюдалось, а ту небольшую группу, которую получи­ лось собрать за эти три года, постоянно лихорадило всевозможными духовными заболеваниями. Ночью двадцать второго декабря, в семь минут второго, за девять дней до Нового года, Господь забрал к себе ту, кого я любил больше жизни — мою Настеньку. Жену и друга. После тихих и скромных похорон я неделю провел в своей квартире. Вместо истерики просидел в пропахшей всевозможными лекарствами тишине. Смотрел наши фотографии и старался заплакать... Не получалось даже завыть.