Сибирские огни, 2007, № 10

Николай ШАДРИН СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ Р о м а н Я девчонка еще молодая, а душе моей тысяча лет... Гл. № 1 Стрекот и пыль столбом! Шили рубашки, кальсоны, постельное белье... Это случилось неприметно, исподволь. Всю жизнь, с детства была бойкой ша­ луньей, «звездой»! Одно только и занимало мысли и сердце — успех! Восхищение публики. Но вот бедовая душа налетела на неожиданную встречу, как коса на ка­ мень, и переломилась... Они стояли с мужем на вокзале; мимо, отдав честь, прошел капитан. И будто что ударило, взорвалось, переполнило жаром. «Л только вздрогнула: этот может меня приручить». А он и не взглянул. Даже хуже: взглянул, как на никому не нужную этажерку. И прошел мимо. И унес навек ее сердце... Это был он. «Моторный двига­ тель прогресса», возрождающий погубленный флот... Анна слишком привыкла к восхищенным взглядам мужчин и давно уже принимала их как должное. А этот не заметил. Внимания не обратил... То есть началось все элементарно, с уязвленного самолюбия. «Ну, погоди, дорогой!»— наверное, прищурилась она тогда вслед ши­ рокоплечему капитану... — Анна Васильевна! — сдерживая раздражение, крикнула хозяйка артели. Это значило, что госпожа Тимирева могла бы чем-то заняться, не стоять столбом посре­ ди цеха. Поспешила к «Вильсону», строчить бесконечные мили швов по опушке белых полей простыни. Палец дергало так, что пронзало насквозь. — Больно, Анна Васильевна?— наклонилась Алиса Кызласова. — Ничего-ничего! Пройдет. Рожать больнее! Княжна сощурила свои красивые татарские глаза, покачала головой. Анна на­ шла силы улыбнуться: — Барин приходит в Славянский Базар, заказал огненный суп. Лакей несет ему тарелку, а пальцем в суп заехал. Вот так, — показала. — Барин, конечно, возмутил­ ся: «Ты что же это вытворяешь, скотина?» А тот ему: «Палец, ваше сиятельство, болит, спасу нет!» «Так засунь его себе в задницу!» «Совал, ваше сиятельство, не помогает!..» В лицо бил южный, с брызгами дождя, холодный ветер. Шумели тополя, ветер трепал ярко позеленевшие листья. А под ногами золотыми рублями— желтый лист. По лужам пробегает рябь— и как-то зябко от этой осенней картины. А ноги норовят свернуть в сторону, только бы не к старикам-чалдонам. То есть Анна понимала, что не может же Верховный, будучи официально же­ нат, жить у всех на виду с неразведенной женой боевого товарища. А в душе закипа­ ла обида и негодование пуще, чем у Анны Карениной. Как так получилось, что залезла в этот мучительный, постыдный капкан?