Сибирские огни, 2007, № 10

бяческим развратом» «господ», с отсутстви­ ем того среднего слоя людей (разночинцев, интеллигенции), который так характерен для капиталистического развития всех стран, не исключая и Россию». Действительно, про­ изведенная волевым путем отмена крепост­ ного права, открыла широкий, не регулиру­ емый никакими законами, путь для наступ­ ления дикого капитализма и прежде всего на ее тихие, долго пребывающие в неподвиж­ ности окраины, каждая из которых сохраня­ ла свой «особый быт». В художественно-яр- ких и полнокровных образах писателю уда­ лось схватить типологические черты капита­ листического развития эпохи первоначаль­ ного накопления, исходных стадий рыночной экономики. Семантика самих названий его романов исполнена знаковой экспрессии. Бурный поток не поддающегося никакому правовому контролю хищничества, дикое счастье ничем не брезгующих и ни перед чем не останавливающихся рыцарей буржу­ азного предпринимательства, накопительс­ кий ажиотаж, коррупция, бессовестное ма­ нипулирование интересами народа во имя наживы и обладания миллионами, бесчест­ ные банковские и биржевые игры, прихот­ ливое жонглирование ценами на хлеб и зо­ лото — все это создавало в его произведени­ ях предельно динамичную и неопровержи­ мо убедительную картину нового мира, ос­ тавляло ощущение живой жизни в ее нео­ становимом развитии. Писатель показывает, как в погоне но­ вых хозяев за прибылью «люди являлись только в роли каких-то живых цифр», как результатом сосредоточения диких милли­ онов в одних руках стало разорение, нище­ та и голод народных масс: «Пришли волки в овечьей шкуре и воспользовались мглой, — говорится в романе «Хлеб»...— По закону разорили край». Не правда ли, как эта кар­ тина старой жизни, эта предельность соци­ ального расслоения так явственно напоми­ нает наш сегодняшний день, а те прежние магнаты Стабровские, Штоффы и К° — но­ воявленных российских олигархов? Поис- тине наше прошлое обернулось нашим бу­ дущим. Удивительна эта сила вечной истинно­ сти, заложенной в творения настоящего Ма­ стера, не торгующего словом, не дающего ослепить себя сиюминутными и эгоисти­ ческими интересами. То, что сказал Д. Ма- мин-Сибиряк в романе «Бурный поток» о власти улицы, которая для него синоним рынка, вполне соотносится с тем, что от­ крывается нашему взору на улице сегод­ няшней жизни: «Нужно заметить, — раз­ мышляет герой романа журналист Покати- лов, — что наше несчастное время есть вре­ мя господства улицы по преимуществу, и нужно обладать настоящим геройством, чтобы не поддаться этому всеобщему вли­ янию. Есть, конечно, истинная и великая наука, есть великие честные деятели, есть красота, поэтическое вдохновение, энергия, таланты, которые остаются незараженными этой уличной атмосферой, но ведь герой­ ство не обязательно, и мы обыкновенные люди, платим тяжелую дань своему време­ ни... Бороться с требованиями улицы не всякому по силам, когда малая сделка с со­ вестью дает известность, имя, успех, богат­ ство. Улица по преимуществу эксплуатиру­ ет дурные инстинкты, наши слабости, жи­ вотную сторону нашего существования...» Сегодня, когда властью «улицы», си- речь рынка, оказались захвачены многие стороны нашего искусства, а настроения скепсиса и всеобщего неверия приобрели в обществе угрожающие масштабы, твор­ ческий опыт Д. Мамина-Сибиряка особен­ но ценен и поучителен. Он продолжил в русской литературе высокую традицию учительности, своего рода, мессианство. В его представлении писатель — «обществен­ ное достояние», «литература священна», стать писателем — значит выполнять мис­ сию общественного служения, «жить тыся­ чью жизней», неостановимо искать ответа на вечные вопросы: «Как жить?», «Зачем жить?», «Что делать?». В эпоху литератур­ ных метаний и исканий, бурного художе­ ственного экспериментирования Д. Ма- мин-Сибиряк сохранил верность испытан­ ному традиционализму, доброму старому реализму с его доминирующим принципом изображения жизни в формах самой жиз­ ни, с его требованием трезвого анализа и честного исследования складывающихся социальных реалий. Писатель не мог оставаться равнодуш­ ным свидетелем страшных последствий хищ­ нического разгула новых хозяев жизни. Ког­ да в 90-е годы на страну обрушился голод, и страшная беда не миновала Зауралье, еще недавно бывшее житницей огромного края, его творческий дар выявился в негодующей силе публицистических выступлений: «Ка­ кое сердце может остаться равнодушным к этому великому горю всей русской земле?» — писал он в «Северном вестнике». О том, как устремлены к единой цели и художе­ ственный образ, и публицистическое слово писателя свидетельствуют и письма той поры: «Печатаю роман «Золото», это само собой, — сообщает он матери, — да кроме

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2