Сибирские огни, 2006, № 6

Он шагнул к ней, медленно опустился на корточки, а потом, чтоб не упасть, на колени. Заглянулснизу в ее птичье, с маленьким острымподбородком, лицо. Она слегка вздрогнула. Заведенные к потолку зрачки неверно дернулись и опустились к нему. — Вы... Вы что? Кто вы?.. — прошептала она. — Слава я, Щедров. За волосы тащил тебя... Зубами... Там,— через силу выго­ ворил он. — Оклемалась? Девушка заморгала, силясь припомнить что-то, дернулись губы в безуспешной попытке улыбнуться. — Спасибо... — монотонно, без чувств, ответила она. — Тебе спасибо, Ленка... Если бы не ты... — он махнул рукой, понимая, что некстати обратился к ней. —Да? Только я Оксана... — Надо же... А я почему-то подумал: Ленка... Ты ж стонала только, и все... Ничего, Оксанка... Поживем еще. Держись... — и тихонько сжал ее тонкую безжиз­ ненную ладошку. — Зачем? — услышал он в ответ уже знакомое страшное слово. И онемел. Зачем жить? Он и сам не знал точно. Слишком демонстративным, чудовищным и бесцеремонным было только что пережитое торжество смерти. И чего после этого стоила жизнь— нельзя было сказать вслух. Язык не поворачивался. — Значит, так надо... — неуверенно пробормотал он.— Там увидим... Продер­ жаться надо. Продержаться... — Продержаться... — деревянным эхом повторила девушка и вдруг зашептала исступленно: — Аньку, Анечку, сестренку мою, балкой убило, рядом стояла... Крик­ нуть не успела, от головы ошметки одни, аж брызнуло... А я ... А мне? Мне? После этого... Она задохнулась, прерывисто всхлипнула, ловя губами воздух, и мучительно, лающе закашлялась. В груди ее булькало, переливалось. Красные глаза ошалело вы­ таращились, она рванула на груди тряпье, бывшее когда-то модной, с блестками, блузкой, и, хрипя, завалилась набок. Тутже прибежал врач с кислородной подушкой и маской. Началась суетливая, напряженная возня, шипел кислород, хрустели ампу­ лы. Через несколько минут Оксану, чуть порозовевшую и дышащую, несли на но­ силках к машине «скорой помощи». Слава, скрипя зубами и не видя ничего перед собой, шатаясь, полуощупью вышел на набережную. Было страшно, невыносимо гадко и стыдно. В какой-то отча­ янный миг захотелось даже разбежаться и удариться с маху головой в бетонную стену. Чтобы раз и навсегда кончить все это, не видеть и не слышать больше ничего. Но на это не было сил. Ни на что их больше не было. А ночь все не кончалась. Все являла новые и новые кошмары. Здоровенный пузатый мужик в рваных, располосованных, разлезшихся остат­ ках костюма вдруг, сходу, остановился, как вкопанный, взревел, схватился за грудь, захрипел и тяжело рухнул на асфальт. Оказавшийся рядом милиционер завозился над ним, делая искусственное дыхание. Его оттеснил врач. Подкатила и сдала задом «ско­ рая помощь», из нее потянули провода и шланги. Вдували воздух, сильными толчка­ ми массировали грудь, прикладывали толстые пластины— и массивное тело резко вздрагивало и подпрыгивало от мощного разряда. Но стихли вдруг суета и пыхтение. Врачи выпрямились и длинно, тягостно переглянулись. Сбившиеся в круг люди от­ прянули. Донеслись сдавленные рыдания. Безжизненное тело затолкнули на носил­ ках в машину и увезли. Остался ссутуленный врач с крупными каплями пота на молодом измученном лице и милиционер с фуражкой в трясущихся руках. И все отвернулись от их муки и смятения. Еле переставляя ноги, лишь бы идти, не стоять, Слава брел вдоль набережной. Он был окончательно раздавлен. Колол глаза серый, безжизненно подсвеченный фонарями полумрак. Бил по ушам неумолчный ворчливый гул моря. Хлестал по спине и щекам упругий надоедливый ветер. Подсохшая одежда слиплась от мазута, как панцирь. Холодил сквозь тонкие носки остывший асфальт. И казалось, что ниче­ го больше в жизни не будет, кроме этой страшной ночи, этого ужаса, этого плача. А раз так... То зачем? 5 заказ № 640 65 АЛЕКСАНДР КОЗИН ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД