Сибирские огни, 2006, № 6
—Вот уже и арестовали... — Засудят... Неподалеку, уже на набережной, стоял темно-зеленый «уазик». Один из моло дых людей вскочил в машину и подал руку. Моряк сделал отстраняющий жест и остановился, упершись обеими руками в борт машины, словно переводя дух. Потом поднял голову, обернулся. По лицу пробежала болезненная гримаса. Он хотел, види мо, что-то сказать, но махнул рукой и скрылся в машине. «Уазик» развернулся и покатил по набережной, зловеще посверкивая красными огоньками. —Товарищи, товарищи... — уговаривал молодой белобрысый милиционер. — Ну проходитеже... Проходите! Вам помогут... Не надо здесь... —Помогут? А Алешке моему кто теперь поможет?— огрызнулся на него, звер ски оскалясь, голый до пояса высокий сутулыймужик визодранных трениках. —Ты, чтоли? Или капиташа этот? Чтоб вы сдохли, изверги, гады, недоумки! И-и-иии... — надсадный, прыгающий голос сорвался втонкое захлебывающееся рыдание. Итут же с разных концов причала, заглушая недоброе ворчание моря и гулкий плеск волн, к нему присоединилось множество плачущих голосов. Кричали, стена ли, проклинали. Звали потерянных родных. Милиционер не выдержал и отбежал в сторону. На смену ему подошел другой, постарше. Не глядя в глаза, он коротко и деловито командовал: —Поскорее, товарищи. Поскорее. Сейчас придутдругие суда. Освобождаем при чал. Не задерживаемся. Проходим. Проходим. Не митингуем. Без вас во всем разбе рутся! — и осторожно направлял, подталкивал людей к выходу на набережную. Люди ожили, задвигались, и, еле переставляя мокрые, хлюпающие ноги, зашар кали по причалу. — Разберу-у-тся... — передразнила милиционера немолодая полная женщина, завернутая в кусок грубой мешковины. — Всегда вы без нас разбираетесь... А мы гибнем! Ужэто вам не сойдет! Не сойдет! Попомните еще! — и погрозила милицио неру маленьким грязным кулаком. Тот скривился, но промолчал. И горестная процессия человек в сто недавних пассажиров «Нахимова», а ныне растерянных, плачущих, мокрых оборванцев, медленно и скорбно двинулась по на бережной к морвокзалу. Без умолку тараторившей женщине вдруг поплохело, и ее, бледно-серую, теперь вели под руки Слава и тотдолговязый мужик. Он успокоился, но то и дело стонал и страшно скрипел зубами. Набережная была по-прежнему ярко освещена, но пустынна. Лишь машины стояли на ней вдлинный ряд, мерцая синими мигалками. Проносились санитары с носилками, мелькали белые халаты врачей. —А-а-а! А-а-а! — ритмично, баюкающе напевал сзади хриплый, срывающийся женский голос. Слава удивленно оглянулся. Высокая длинноволосая женщина в брюках и ра зорванном бюстгальтере качала на руках грудного ребенка. Прижимала к груди, целовала, шептала что-то. Он молчал. Не шевелился. Он был мертв. И глаза матери сверкали холодом и безумием. Слава отвернулся и проморгался, стараясь унять поплывшие и заплясавшие было в глазах окружающие предметы и очертания. Здесь, как и на воде, надо было продержаться. Что будет дальше, чем все это кончится — не важно. Это потом. А сейчас у них на руках висела полуобморочная женщина, и ее надо было довести до морвокзала. А там... Там можно и упасть. Ужене страшно. Не страшно... Автомати чески, как игрушечный робот на полузаводе, Слава деревянно переставлял негну- щиеся ноги. Он был в носках. Кроссовок не было. И он не помнил, куда они делись. Асфальт был шершавый и все еще теплый. Не смотреть по сторонам. Не слушать. Не слышать. Отключить мозги... Но и в них, полуотключенных, словно щелкал неведо мый счетчик, подспудно фиксируя и накапливая впечатления. С которыми предсто яложить дальше. Неизвестно как и долго ли. Ножить. Здание морвокзала было по-прежнему ярко и приветливо освещено. Будто от голосок, неугасший остаток погибшего праздника. Часы показывали половину тре тьего ночи. У входа дежурили милиционеры и дружинники — невыспавшиеся, с блуждающими глазами мужчины и женщины. Не глядя в глаза прибывшим, они АЛЕКСАНДР КОЗИН ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2