Сибирские огни, 2006, № 6

Братия наша— четыре человека: Тоша, Никифор, кормчий Сандрыч и я, воен­ ный в отставке. Деревня— восемь дворов, но других насельников здесь нет. Осталь­ ные дома пустуют. Сандрыч живет в отдельной избе, Никифор тоже, а я — с Тошей. Он у нас самый молодой, за четыре года общинной жизни три раза не выдерживал, убегал в ПГТ, что в нескольких километрах отсюда. Возвращался заскорузлый, изго­ лодавшийся. Временами по неопытности он хочет как-нибудь выделиться. Напри­ мер, зимой пробовал ходить босым, застудился и лежал почти седмицу в жару. Едва его вылечили тогда. За окнами пасмурно, вечереет. Кормчий заварил зеленого чаю. Коза ушла, а может—спряталась, ждет. — Сандрыч, откуда эта тварь? — спрашиваю я. —Выскочила из проулка... Не было же тут коз. И никакого зверья-скота не было. Только мыши, ежики, водяные крысы в реке... И кроты, но их не видно. ИПтицы. —Такие времена близятся, что и шальная коза будет не вдиковинку. Надо поос­ теречься, подполковник, ты же знаешь... Насчет кротов, —продолжает кормчий, дуя в свою кружку, — это сложнее. Крота видно, когда он мертвый. Ведь крот перед смертью выбирается на свет Божий. Так же и человек — дуба даст — и все о нем понятно, сразу жизнь его как на ладони. Но, например, земляной червь— наоборот: почуяв, что скоро преставляться, вползает Поглубже в грунт. Вот, делай выводы... Кактам, кстати, наши? — Як вам с этим и шел. Тоша опять тоскует, — отвечаю. — Сидит с утра на кровати, ноет. И не разговаривает. Я его пытался взбодрить, тормошил— бесполез­ но. От пищи отказывается. Я картошки нажарил, поставил перед ним сково... — Спокойно, — Сандрыч улыбается, — зима придет, мы его мордой в снег ткнем. Теперь мне надо доложить о Никифоре. У меня обязанность — рассказывать кормчему обо всем, что происходит в коллективе. — Никифор проболтался, что Собирается сшить себе рясу из мешковины. Немного подумав, Сандрыч отвечает: —Такие ризы нам не положены. Похоже, его обуяла гордыня. Хочет просиять... Материал жалко. Для рукоделия нужен. Если так все пожитки разбазарим, выдумы­ вая убранства для телес, никакого благоденствия нам не видать, будем— оглашен­ ные материально— прозябать вдебильной скуке. Надо с Никифором побеседовать, последнее время он на духовный рожон лезет. Сандрыч еще минут пять честит Никифора, затем предлагает перекусить: — Тунца в масле будешь? Я киваю. — Вот скоро подморозит, стекла узорно заиндевеют, и станут эти сени похожи на настоящую расписную трапезную, — мечтательно говорит кормчий. — В холоде проявятся и лики, и василиски. Питается наша братия калорийно и с экономией, в основном рыбными консер­ вами и картошкой. Ялюблю аккуратно расставлять консервы в своем погребе. Очень красиво, когда они хранятся там разноцветными рядами. Сандрыч достал из шкафа две высокие банки аргентинского тунца. На десерт— маленькую баночку сайры. Хорошая у кормчего сайра, жирная. —Электричества, небось, снова всю неделю не будет,— он задумчиво смотрит на двухрожковый светильник на стене. — Должно быть, из-за шквальных ветров провода запутались. Кстати, подполковник, сегодня у нас состоится познавательный братский променад. — В какую сторону? — На ближнюю горку. Я предлагаю податься к реке, объясняю, что там интереснее, туман, всплески и отдаленное уханье в бору на той стороне, но кормчий напоминает, что мое дело — послушаться, а не давить на ближнего постылой лирикой. «И то верно», — думаю я, собирая ржаной корочкой сайровый жир со дна банки. 29 ОЛЕГ ЗОБЕРН НА ПРОСТОРАХ РОДИНЫ