Сибирские огни, 2006, № 6

КОРОТКО О КНИГАХ ГеоргийЮрьев. Записки провинциаль­ ного паталогоанатома. Рассказы. —Но­ восибирск: Изд-во «Свиньин и сыно­ вья», 2005. Редко в беллетристике можно встретить книгу, где медицинская практика становилась бы неплохой прозой. В этой книге прозой стала паталогоанатомия, и сделал это, пожа­ луй, впервые, даровитый, но неизвестный до сих пор Г. Юрьев (скрывшийся под псевдо­ нимом). Удалось ему это благодаря не толь­ ко известной доле цинизма, которой облада­ ет любой врач, но знанию литературы и фи­ лософскому складу ума. В итоге почти каж­ дый рассказ книги имеет такой алгоритм: повествователь приезжает в очередной про­ винциальный N-ск, вспоминая по ходу строчку из Фета, К. Пруткова, Набокова и т.д., вскрывает «проблемного» покойника, обна­ руживает подлинную причину смерти («ДВС-синдром», туберкулез надпочечни­ ков, менингококкцемия и проч.) и отъезжа­ ет, вновь цитируя классика или Писание: «Распрямись ты, рожь высокая...» или «Для чего Ты, Господи, как чужой в этой земле...». Но еще чаще Г. Юрьев «цитирует» себя. Эта, несколько неожиданная здесь, склонность к афористике проявляется уже на первой стра­ нице, где автор заявляет: «Написав эту книж­ ку, я пустил за кулисы несведущих в медици­ не не ради того, чтобы их поразить, а для того чтобы показать, как трудно служить в меди­ цине и то, как еще умеют служить». Татьяна Янушевич. Мифология дет­ ства. — Новосибирск: Изд-во «Свинь­ ин и сыновья», 2005. Такие книги, приходящие к писателю из детства, невозможно анализировать, их мож­ но лишь цитировать: «В зимний вечер из кухонного окна — открытка: домики стоят, укутанные в ватный снег в блестках, желтые окошки, из труб дымок, небо — чернь со снежным серебром...» и т.д. Этот стиль, на­ поминающий «детские» произведения А. Белого или И. Бунина, автор предисловия Г. Прашкевич определил так: «Она (Т. Януше­ вич) живет и разворачивается в сюжет». Труд­ но, однако, назвать сюжетом прихотливые «цепи ассоциаций», которыми буквально одержима автор. В итоге к финалу эта книга, до этого имевшая хоть какие-то признаки сюжетности, превращается в реестры обра­ зов: «То, что бывает вдруг» — «Пук! -— уж конечно...»; «Из песен я больше всего люб­ лю» — «Старинные...»; «Желтое» — «Под­ солнухи...» и т.п. Впрочем, взяв высокую ноту лирико-живописующего проникнове­ ния в свое «Я», писательница не до конца ее выдерживает: в книге ощущается недостаток свежести, оригинальности. Геннадий Токарев. Вести дневник на фронте запрещалось. — Новосибирск: Изд-во «Свиньин и сыновья», 2005. По содержанию, а главное, по строю повествования, эта книга представляет собой дневник советского человека военной поры. Скупой на эмоции и щедрый на детали, ав­ тор неторопливым дневниковым стилем движется от 1938-39 гг. (службы на Дальнем Востоке) к современности; середину запол­ няет главное — Великая Отечественная вой­ на. Дисциплинированный и с военной и с нравственной точек зрения, исполнитель­ ный, наблюдательный, инициативный, он внушает к себе уважение и как личность и как автор, сумевший без особых претензий на «творчество» представить облик «своей» войны. Читателю тут запомнится многое. Например, гречневая каша, которую оголо­ давшие «молодые» доедают за «дедами», жареный кот, которым немец посмел потче­ вать «советского офицера», расстрел дезер­ тиров, рискованный отказ от ампутации ноги в госпитале и т.д. Как пишет сам Г. Токарев, «мое повествование — капля в море..., но это кусок моей жизни, без которого нет це­ лого, то есть всей правды о большой войне. В. Я. 190