Сибирские огни, 2006, № 6

ОЛЕГ ЗОБЕРН НА ПРОСТОРАХ РОДИНЫ Некоторое время молчали. Ваня подбросил сучьев в костер. Снаружи, в темноте, что-то зашуршало и мяукнуло. Лика вздрогнула, спросила: — Слышали? — Это кошка, — сказал Ваня. —-Ген, а тут, в лесу, какие звери водятся? — Зайцев полно, лисички. Кабаны. — А медведи? — Вымерли, — и Генка, сделав загадочное лицо, добавил: — Еще есть твари, вроде больших птиц, но с женскими головами. — Не может бы-ыть, — промычал Масей. Лика недовольно посмотрела на Генку: — Я-то не боюсь, а Масея зачем пугать? Генка поднял с пола камень и швырнул его в окно, откуда звуки были: хлестнуло по листве, и шуршание-мяуканье прекратилось. Ваня сказал, что вернется, и повел сестру домой. Генка вспомнил, как прошлой зимой с дедом Лаврентьичем ходил в лес ставить петли на зайцев. Лаврентьич, дальний родственник Родиных, жил один. Мать иногда посылала Генку проведать деда— прибраться в доме, взять в стирку одежду: тот от запоев совсем ослаб. Дед любил Генку, угощал, чем мог, а сам, если был при деньгах, обычно в начале месяца, пил купленный на селе самогон — желтый, сивушный, но дешевый и духо­ витый. После первого полстакана выцветшие серые глаза Лаврентьича наливались соловым отдохновением, и он доставал из серванта партбилет— истертую красную книжицу, показывал Генке: — Во, понял? Не-е, не дам в руки. Я, парень, партиец. Плевал я вообще, понял? — Коммунизм ведь кончился, — несмело возражал Генка. — Билет твой теперь не работает. — Все как работало, так и работает, все системы. Ничего, Геннадий, вырастешь — поймешь. Дед пил еще, затем снимал со стены старенький баян с перламутровой инкрус­ тацией. Напевал всегда одну и ту же военную: «Дымилась роща под горою, из окру­ женья выходил отряд, нас оставалось только трое— из восемнадцати ребят...» Генка отхлебывал из зеленой эмалированной кружки заваренный Лаврентьи­ чем чай, и виделись ему танки с крестами, закат, молодой боец Лаврентьич. Иногда деда клинило— стучал по столу и шипел: «Что, малец, обокрасть меня пришел? Не получится! Знаю вас, эге, ворье!» И вставал, чтоб идти куда-то, и добре­ дал до лежанки. — Лаврентьич, ты зайцев обещал... — Сходим, вот потеплеет немного, а то сейчас — наст, следов ихних на снегу не видно, — отвечал дед из комнаты замученным голосом. Наконец, как подтаяло, Лаврентьич собрался-таки влес. Расплел стальной мото­ циклетный тросик сцепления на тонкие проволоки, наделал петель. Прокипятил их в еловом отваре, чтоб отбить запах мазута. Расставили петли на заячьих тропах, но— неудачно. Может, дед уже не годился для охоты, может, погода была не та. — Давайте страшные сны вспоминать по очереди, — предложил Мишка. — Начинай, — одобрил Генка. — Так вот, недавно сплю я ... а сам, как обычно, не знаю, что сплю. Будто еду в метро долго-долго. Очень долго. Рядом пассажиры. Грустные такие. Я спрашиваю: куда едем-то? И один мужик отвечает, что, мол, футбол едем смотреть. Какой, ду­ маю, футбол? Так страшно стало, что проснулся... Генка тоже рассказал несколько кошмаров, долгих, запутанных, и предложил Масею: — Давай, твоя очередь. Тот смутился, ему хотелось изъясниться, а слова на ум не шли. — Жуткие, наверно, сны у Масея, — задумчиво произнес Мишка. У входа в церковь послышалась матерщина и мелькнула белая спортивная кур­ тка Вани. В потемках он споткнулся обо что-то на полу и подошел к костру, при­ храмывая: