Сибирские огни, 2006, № 6

ральным человеком в Европе, не будучи врагом России. Либерализм и благораспо­ ложение к славянам — понятия несовместимые. Покуда так будет — Россия, хоть распинайся за цивилизацию и всеобщий мир, — она ничего другого не получит в ответ, кроме merde». Но корни неприязни к России и — шире — к славянству, конечно же, ещё глуб­ же. Возможно, они уходят ко времени разделения христианского мира на православ­ ный и католический, к периоду карательно-мародёрских крестовых походов. Нари­ цательная, можно сказать, нетерпимость Запада к Византии перекинулась на её исто­ рическую преемницу — на Россию. Почитайте, к примеру, эссе Иосифа Бродского «Путешествие в Стамбул» — всё проникнутое вышеупомянутым духом. «Визан­ тия», «византийский» — оно и у наших западников самое что ни на есть бранное слово: в амплитуде от Герцена до... «правого» болтуна Немцова. А сталкивался ли я лично на Западе с проявлениями русофобии? Трудно ска­ зать. Ведь тогда у нас, российских антикоммунистов, был с западными политиками один общий противник: советский режим. И хотя в отличие от последних я — вослед Солженицыну — никогда не отождествлял СССР и Россию, для меня Запад был в ту пору, скорее, стратегическим союзником, чем идеологическим оппонентом. ...Насколько не выносит Запад славянскую самобытность, я понял лишь в 90-е годы, окончательно — только после бомбардировок Белграда, ставших для меня ещё более сильной исторической травмой, чем советские танки в Праге в 1968-м. —А в каких кругах Запада русофобия носит особенно острый характер? — Есть русофобия культурно-идеологическая, самая, пожалуй, серьёзная, есть политическая, есть социально-бытовая. И в зависимости от того, к какому социаль­ ному и профессиональному слою принадлежит западный обыватель, — тот той и болеет. Культурно-идеологическая русофобия, о которой как раз ц писал Тургеневу Анненков, — удел либеральной профессуры, журналистской массы, значительной части гуманитарной интеллигенции. Россия — варварская, обскурантистская, мон­ струозная, не нюхавшая прав человека. Есть, мол, конечно, тайна, притягательная «загадка русской души», известная в основном по Достоевскому и Толстому. Но её притягательность чувствуют лишь отдельные маргиналы, средний же гуманитар­ ный либерал испытывает к России настороженную брезгливую антипатию. Тут, опять вспомним Анненкова, трудно что-то переменить: это, я бы сказал, генная культурная антипатия. В силу своего примитивизма ей особенно подвержены, повторяю, либеральные журналисты. Но они-то и формируют западный идеологи­ ческий климат! В этом климате действуют политики. Россия всё ещё большая, чужая и силь­ ная. Их профессиональный долг, за который им деньги платят, сделать её меньше, слабее, а «чужесть» облучить по мере возможности примитивно привлекатель­ ной коммерческой масскультурой и своими представлениями о прогрессе и де­ мократии. Та наглость, с которой Запад подкупает и оттяпывает исконно российские тер­ ритории, «самоопределившиеся» в 90-е годы, просто ошеломляет. Я ни в коем слу­ чае не снимаю вины с нашего руководства, особенно когда МИДом и Совбезом руководили, страшно вымолвить, Козырев, Рыбкин и Березовский: мы сами всё, что могли, сдавали или провоцировали на сдачу. Но ведь и Запад — как же он распоясал­ ся! Я уже упоминал о бойне, устроенной им на Балканах, в самой что ни есть Европе. Но как он ведёт себя в отношении Украины и Белоруссии, ближайших наших кровни­ ков и соседей! Я не поленился и к нашему разговору вновь просмотрел «Великую шахматную доску» Бжезинского. Да-а. Даже советские политологи не писали об Америке и о своих планах так амбициозно и агрессивно. Насквозь американизиро­ ванный польский еврей Бжезинский — видимо, в данном вопросе это особенно гремучее, «брутальное» сочетание. Ну и, наконец, об отношении к русским просто западных обывателей. При со­ ветской власти западный человек русских, считай, не видел: сквозь железный занавес мало кто пробирался: всё люди отобранные, не случайные. Западный обыватель знал — через Интурист — Суздаль, блины да водку. Но вот времена изменились, и наши туда устремились массово. Западный человек — трудоголик, привыкший счи­ тать копейку, скромный, дисциплинированный, не бросающий на землю окурков. А тут нахлынули нувориши и те, для кого бытовая антисанитария привычна. Я не был 139 ЮРИЙ КУБЛАНОВСКИЙ РУСОФОБИЯ