Сибирские огни, 2006, № 6

АНДРЕЙ ПОДКОЛОКОЛЬНЫЙ БАТЮШКА, БЛАГОСЛОВИ... народ борзой — еврей на еврее — все никак не соглашались на наш сценарий. Но, слава Богу, когда им конверты вручили с «немощью», все дебаты прекратились, спаси их Господи. Но ты, батюшка, не огорчайся, на праздник все сторицей окупит­ ся. И знай, что в этот день великое чудо должно совершиться в твоем приходе. Когда народ пойдет с иконой вокруг церкви и направится в сторону монастыря, она на виду у всех молящихся должна замироточить. Вот тогда православные и увидят, чья икона чудотворная из храма Божьего, а чья в избе за печкой висела. Отец протоиерей опустил вилку с соленым рыжиком на тарелку и посмотрел в глаза владыке. Архиепископ поднялся и вышел из трапезной. Через минуту он вер­ нулся, неся в руке изящный стеклянный пузырек с надписью на бирке: «Святая Зем­ ля. Иерусалим». — Держи, батюшка, масло от фоба Господня. Неделю назад паломники привез­ ли. Сегодня переночуешь у меня, а завфа на обратном пути навестишь отца Иоанна в Долбенино и передашь ему маслице. Он тебе расскажет, как иконы мирэточат, батюшке не в первый раз маловеров вразумлять. Отец благочинный встал и, осенив себя крестным знамением, принял пузырек из руки его высокопреосвященства. * * * Через полчаса езды молодцы на заднем сиденье обмолвились между собой короткими фразами, а один из них, выдавая сильный кавказский акцент, тихо сказал водителю: — Остановись за домом. Когда выйдем— сразу уезжай. Михалыч уже был готов ко всему. В одном только у него не было уверенности: сможет ли он выдержать чеченские пытки? Пленника выволокли из машины и затолкали в дом. Низкая деревенская изба на окраине села всем своим видом говорила, что она не хотела давать приют чужакам. Печная труба перекосилась, а крыша скорбно просела. Но ничего не поделаешь, смертники разрешения не спрашивают. Автоматы кучей лежали на русской печке, по всем углам были разбросаны рюкзаки и коробки, окна занавешены плотными пледами, на дощатом потолке висе­ ла «лампочка Ильича» без плафона, по стенам выцветшие фотофафии, на полу куча консервных банок, хлеб, бутылки с водой, а у глухой стены, верхом на пуховых подушках, восседал сам командир. — Ты знаешь, кто я? — спросила бородатая физиономия, когда Михалыч пере­ стал щуриться от света и осмофелся. — Как не знать! Тебя по всем каналам показывают. Ты— Ахмед Шмаляев. За твою голову десять миллионов дают,— ответилМихалыч, удивляясь своей собствен­ ной смелости. — Это хорошо, что знаешь. Значит, мы найдем общий язык. — На какую тему? — Ты не знаешь тему? Мои пять лучших бойцов в засаде из-за тебя погибли, а ты тему не знаешь? — Я засады не устраивал. Вас гаишники узнали. — Сейчас нет времени на расследование. Договор такой: ты отдаешь нам весь монастырский клад, а мы не фогаем твою семью и освобождаем тебя живым и невредимым. Согласен? Михалыч молчал. Ему нефудно было представить, какие злосчастья фозят миру, если столько денег попадет в руки этих правоверных горцев. — У тебя нет времени на раздумье, — продолжал Ахмед, — размышлять бу­ дешь, когда тебе раскаленную фубу кое-куда вставят. — Где теща? — спросил Михалыч. — Она у тебя в бане на канисфе с бензином отдыхает. Один твой неверный шаг — и бабушка в аду... Никогда не поверю, — продолжал Ахмед, — чтобы премудрые монахи все яйца в одну корзину положили. Наверняка рядом с твоим домом есть другой тайник. Поэтому мы сначала проверим приусадебный участок и подпол 126