Сибирские огни, 2005, № 12

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ {«Ши ЧЕРЕМИСИН КЛЮЧ — Уж не без этого! — Бутаков досадливо распростер руки, покачнулся. — Тыж меня знаешь, Сизой. — Заходи в присутствие, — Шестаков легонько постучал пальцами по столу. — Напишешь заявление. Сизов шмыгнул крючковатым носом. — Жалоб целый ворох наберется... — В Иркутск поеду, к Басалаеву, — намекнул Шестаков... Ларион спешил успеть к якутской ярмарке. Гнал ямщиков напропалую. На стан­ ках долго не задерживались. Спали в кибитках. Много диковинного увидала Аринка в дороге. У деревни Большая Лука река Лена огибала скалистый кряж, делая многоверстовую петлю, поэтому ехали долго в обратном направлении. В Усть-Киренске, стоящем на острове, образуемом двумя рукавами Киренги- реки, изумлял высокий, с тремя главами, Троицкий собор, срубленный из дерева. Скалой стоял он в ограде монастыря, расположенного в полуверсте от острога. После Усть-Киренска пошли узкие проходы меж крутых берегов — щеки, как называют их ямщики. Выросший в степях Санжиб тоскливо смотрел на громадные, плохо заросшие лесом утесы; они разрыты, дики, угрожающи. Звон колокольцев отдавался в ущелье громким продолжительным эхом. Водной из деревень бросились в глазаплетни, на кольяхторчали крынки вснежных шапках. Деревня называлась Чугуевской, о нейАринка слышала от отца— здесь жили потомки запорожских казаков. Здесь ее далекие родственные корни— по отцу. Прибыли в Чечуйск. Почтовый писарь Голышев, сухопарый и улыбчивый, рас­ сказал: — У якутов есть слово «чечу», «чочу», по нашему выходит: «точило», «точиль­ ный камень». Поэтому и зовется деревня Чечуйском. Со слов писаря, здешний острог возник лет полтораста назад, на конце пути по Чечуйскому волоку, соединившему с Леной вершину Нижней Тунгуски. А первым на Лену вышел Пенда, служилый человек из Мангазеи. В Витимской слободе, относящейся уже к Якутскому уезду, угловатые русские избы соседствовали с закругленными деревянными юртами якутов, конские упряж­ ки встречались вперемежку с оленьими. Ларион поразился, увидев на задворках избы северные риги с дымящимися овинами— здешние крестьяне умудрялись сеять на промерзшей земле. У почтово­ го писаря Тетерина полюбопытствовал, что здесь сеют. — Всяко-разно... Ячмень, яровую рожь, немного озимую, пшеницу, овес, — Тетерин загнул пять пальцев на руке. — Пробовали растить кукурузу, табак, да не получилось— лето коротко. От Тетерина Ларион узнал, что и местные якуты приобщаются к хлебопаше­ ству. — И почту гоняем вместе с ними по очереди, — сказал писарь. — Правда, они просят от нее освободить, да сразу это не сделаешь. На станции требуется содержать тридцать лошадей, а их пока половина. Хорошо, что выручают якуты с оленями. Но поселыциков стали на станки присылать. Дают им пашни и сенокосы в бесплатное пользование. Освобождают от всяких мирских служб. Так что они приживутся. И якутам выйдет большое облегчение. — А почто якуты не хотят гонять почту? — Она их шибко отвлекает: летом— от перекочевок, а зимой — от охоты. Да и оленей для нее надо больше содержать. К тому же у них есть еще одна повинность. Очень тяжелая. Вьючных лошадей летом поставляют— для перевозки грузов в Охотск и Анадырь... И вспомнилось Лариону, что отмена повинности поставлять вьючных лошадей фигурировала в числе наказов, высказанных якутами в адрес комиссии по выработ­ ке проекта нового Уложения. Об этом он узнал из просмотренных дел Якутской ясачной комиссии, хранившихся в губернской канцелярии. «А не заменить ли эту повинность договором по найму?» — мысль эта цепко засела в голову. Путники переночевали в Витимске, а утром увидели, что выпал большой снег. Писарь Тетерин предложил ехать дальше «на олешках».