Сибирские огни, 2005, № 12

воеводское правление, а вашему благородию отправиться 24 ноября 1 773 года в город Якуцк воеводой же». «Как долго раскачивался Бриль, — с возмущением подумал Ларион. — Теперь надо ехать сломя голову, чтоб успеть к ярмарке». И круговерть, связанная с отъездом, захватила его. Чувство народное, жившее в душе Лариона, теперь всколыхнулось, оно было пронизано печалью расставания. Весть о скором отъезде воеводы множество крес­ тьян встретило с горечью и сокрушением. Острог полнился народом. Проводить Лариона Михайловича съезжались крестьяне или их представители из разных дере­ вень. Они сливались в переживаниях с подгородными крестьянами и посадскими. Василий Подымахин говорил растроганно Ивану Баеву: — Плохо нам будет без Лариона Михайловича. Только при нем мы, можно сказать, и зажили. Помог нам землю и покосы отвоевать у Ворошилова. Да повин­ ность сплавную отменил. Ныне купец Сибиряков платит нам за сплав по пятнадцать копеек в день— это втрое больше, чем прежде было. А как далее пойдет? Не отберет ли заводчик сенокосы? — Трудно ручаться, — вздохнул Иван. — То-то и оно... — Василий крякнул и вытер кулаком волглые глаза. Со стороныЛенского волока подъехали к Илимску Иленга с Чиктыканом. Броси­ ли хребты в самый разгар охоты. Остановили нарты возле Черемисинова ключа, жева­ ли вяленую оленину, размышляли: «К жителям, борони бог, заходить нельзя. Узнает воевода-капитана— будет ругаться. А самого его повидать надо. Когда больше уви­ дишь?» Попив ладошкой ключевой воды, Иленга решительно глянула на Чиктыкана: — Поедем к церкви. Там словим Черемис-воеводу. Ларион шел пешком домой. Толпа провожающих снимала перед ним шапки, кланялась: — Премного благодарим вас, Ларион Михалыч! — Не забудем вашу доброту! — Скореича возвращайтесь! Смущенный Ларион махал шапкой: — И вам спасибо. За доверие ко мне. Рад был с вами работать. Из толпы вынырнула Иленга. Румяно улыбалась. — Здравствуй, капитана-воевода. От ее громкого голоса и яркого разноцветного наряда повеяло царством тайги. — Здравствуй, Иленга! — Глухарь прилетал. Сказал: нюльгарить будет капитана в Якуцк. Шибко плохо. Кто будет стращать плохой мужик? — Я вернусь, Иленга. А как ты живешь? — Хоросо. Чиктыкан не пьет. Борони бог. Белку, соболя метко стреляет. Ребенка растет. Чарой звать. — Ну и слава Богу! Желаю вам счастливой охоты. — Спасибо, бойе... Воеводу тревожила судьба его преобразований в деревне. Они представлялись ему в виде зеленого многолистного дерева, у которого были крупные ветки: отмена понудителей, перенос тяжести подушной подати на зажиточных крестьян, борение с взяточничеством, земельное переустройство. Но были и ветки поменьше: отмена сплавной повинности, справедливые судейские решения, весьма многочисленная помощь тунгусам... И все это за год и три месяца воеводской службы... Что станет с этим деревом после отъезда Черемисинова? Не засохнет ли оно без полива, не под­ грызут ли его корни водяные крысы? Живое дерево может погибнуть и упасть под шквалом ветра... Поздним вечером, затворив двери горницы-залы, Ларион набрасывал прощаль­ ное письмо, обращенное к жителям уезда. Часто задумывался, крутил в пальцах лебяжье перо, тяжело вздыхал. Вначале отметил, что при его вступлении в должность было много нерешенных дел за время с 1730 года по 1772-й. Он занимался этими делами, начал упорядочение архива. Вместе с тем признается, что «по причине продолжающейся в минувшее вре­ мя, мало не шесть месяцев, доныне моей болезни », он поручал многие дела своему 6 заказ Ха 557 ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ ЧЕРЕМИСИН КЛЮЧ