Сибирские огни, 2005, № 12

— Мы пришли на предмет сватанья Аринки... — начал Елифер. — За кого еще?— горящая лучина затрещала в руке хозяйки.— Что вы надума­ ли?— бросила лучинку в самоварную трубу. СамаАринка, тряхнув косой, прошла в горницу. — Спихнуть хочете?..— глазау Федосьи усталые, неуютные. — Ужне от Гриш­ ки ли Бузикова пришли? Так он питущий, все это знают. Федосья свирепо продувает самовар. Потом спрашивает: — Так за кого же, братец дорогой? — Вот, за Лариона Михайловича... У хозяйки опускаются руки. Непонимающе глядит она на опущенную воеводс­ кую голову, на сникшие светло-соломенные волосы. — Как это? Ты что-то темнишь, браток? Он же начальник, дворянин, к тому же женатый... — Неувязка у него с женой... Вчера Ларион Михайлович получил депешу из Илимска: жена его письменно отказалась от супружеских прав. Покажи, Ларион Михалыч, документ. Не поднимая глаз, Ларион положил на стол письмо. — Ариша, выйди. Прочти, что тут написано... Она грамотней меня. Одолела весь псалтырь, подаренный батюшкой. Ларион взглянул на Аринку и задохнулся: она стояла, словно из сказки, восхити­ тельно-красивая, в голубом платье, с белыми, елочкой, оборками на груди, до плеч, с уложенной на голове косой. Неторопливо взяла письмо, стала читать. — Правда, мама... — в ее словах прозвучала скрытая радость и мольба. Она почувствовала, что краснеет, и от этого румянец на ее щечках стал еще гуще. Взглянула на Лариона исступленно-доверительно и нежно-преданно, и ее рука оказалась в его руке. — И все-таки я не верю, — с тревожной радостью смотрит Федосья на воеводу. — Это правда, — с затуманенными глазами отвечает тот. — Больше жизни буду беречь Аришу. Лицо у Федосьи стало бессильно-плачущим. — Поклянитесь, Ларион Михайлович. Перед Божьей матерью... Федосья сняла с божнички икону, Ларион перекрестился и поклонился, то же самое сделала Аринка. — Ну, что ж, благословляювас,— в глазах у Федосьи радостные слезы.—Жаль, что нет здесь ваших родителей. — Отец у меня умер, а мать осталась на Исеть-реке, в Зауралье. Вот матушкина икона, которую я взял в дорогу, — он развернул принесенный с собой сверток. — Образ Софии премудрости Божией. Благословите нас и ею... Неизбывной радостью веяло от светозарной иконы. Крылья Софии, простран­ ство вокруг нее окрашено в пурпурный цвет— свет зари, предвещающей солнечное сияние, оно уже идет и возвеличивает Христа, Богородицу, Иоанна-Крестителя, ан­ гелов на облаках. Ларион и Аринка осенили себя крестным знамением, поклонились и снова взялись за руки. Он поцеловал ее в порозовевшую, с чудной ямочкой щечку... — За это надо выпить! — брови у Елифера отчаянно взметнулись. И будто несусветная тяжесть свалилась у всех с души. Сороки, нарисованные на перегородке, весело застрекотали. * * * К Ознобихиным собирались гости. Сам хозяин встречал их смятыми валенками, торчащими с печи, — он уже заранее нагрузился. — Пусть дрыхнет, — махнула на него рукой Федосья. В горницу натискалось много народу. Расселись за столы. Все внимание было на парочку, сидевшую под образами. Ларион был в светло- зеленом кафтане, выглядел задумчиво-сосредоточенным. На Аринке белое платье, волосы повязаны красной лентой. В таком большом застолье впервые оказался двенадцатилетний Терешка, брат Аринки. Он важно хмурит миловидные глаза. ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ Ж ЧЕРЕМИСИН КЛЮЧ