Сибирские огни, 2005, № 12

поэзия Антон НЕЧАЕВ И МЕССА РАЙСКАЯ СЛЫШНА МАЛЬЧИК Мальчик забрёл ко мне в дом, маленький мальчик с подбитым крылом. Я его в комнате теплой раздел, лечь под простынку строго велел, тазик принес ему с мыльной водой, миску поставил с молочной лапшой, градусник дал и с клубничкой чаёк, куртку развесил и на пол прилёг. Долго не грелся малыш у меня, выскользнул тихо, луком звеня, перья пригладил и в небо взлетел, что-то сказать напоследок хотел, но не расслышал я слова того, так и не знаю о нём ничего. БАБУШКЕ Как хорошо, что нет тебя. Давно сберкассы съели вклады, сыны Сиона от досады подались в дальние края, куда кто смог. Старик Лурье, что слал тебе мацу на Песах, недавно помер. Если в песнях не врут поэты, он тебе, должно быть, встретился, а впрочем, он и при жизни был не очень... Квартира продана давно, как собиралась ты при жизни, у мамы новое дупло, а у меня при дешевизне рублей теперешних горох в запасе, да десяток блох задорно скачет по паласу. Я год коплю на керосин, жена не ходит в магазин, чтобы не хныкать понапрасну, а утром в доме тишина и месса райская слышна. * * * У меня нет дома. С крыши снята солома, и журавль над колодцем, словно завзятый лоцман, смотрит на дно туда, где умерла вода. ТАКСИСТ Как я напьюсь и поздно возвращаюсь, неотвратимо с призраком встречаюсь. Он отстранённо дремлет за рулём, вместо лица — неприбранный проём под кепкой. — Дорого берёте! —Вы в этот час другого не найдёте! И я поспешно плюхаюсь вперёд, и он меня по кладбищам везёт, сворачивает в хмурые больницы, в притоны, где бродяги и убийцы приветствуют таксиста моего. Я с ним хожу. Чужие вижу беды: не люди— обветшалые портреты, а реставратор где-то загулял. Я пью сильней, таксиста бью в затылок: от этих посещений и ухмылок избавь меня! А я тебя не звал! — невозмутимо призрак отвечает и монтировкой с силою вращает: теперь плати! Ещё платить, нахал?! Но достаю покорно из карманов полтинники, десятки... Мало, мало! Уйди же прочь, оставь меня, достал! 39