Сибирские огни, 2005, № 12

— Не знаю... -—растерялся Иван. — Может, оставить так? Ведь на самом деле душой я в этой могиле. — Грех так говорить, сын мой. Большой грех! Вы не хуже меня знаете, что уныние и отчаяние — для православного самый тяжкий из грехов. — Знаю,— усмехнулся Иван.— Но трудно стать православным человеком вдруг, под конец жизни, тем более, если вся твоя прежняя жизнь полна грехов и ошибок. То, что я ношу нательный крест да иногда стою на службе, еще не значит, что я по- настоящему православный. И вы это не хуже меня знаете. От прожитой жизни нику­ да не убежишь. Да и, наверное, нечестно это. Прежде всего перед Богом. И перед людьми, перед которыми виноват. Да и перед собой. Страшный я вижу конец для себя, отче. Простите, что говорю, как на исповеди. Честно скажу, раз вдруг прорва­ лось. А на исповеди до сего дня ни разу не был. Не то чтобы мне есть что скрывать. Но что-то меня останавливало. Так сейчас выслушайте меня. Не вижу для себя выхо­ да, отче. Ни детей, ни кого после меня, пустота и темнота, на мне прерывается древ­ ний крестьянский род. Зачем-то же он существовал в истории? Так вот, я его пре­ рвал. Не обстоятельства, от меня не зависящие, его прервали, сам его прервал. — Видимо, так Бог решил. Значит, у тебя в жизни другая планида. —Не понимаю я чего-то, отец,— снова усмехнулся Иван. — Слишком легко мы все на Бога переваливаем. Конечно, так легче. Но справедливо ли? Так можно найти оправдание всему. Убил человека, значит, Бог так попустил. Рано или поздно при­ дешь к мысли: а есть ли Он? Не для того ли мы Его придумали, чтобы на Него сваливать свои грехи? Чтобы нам легко было умирать, надеясь на другую жизнь? А другая жизнь представляется нам не иначе как халявой, где нет ни работы, ни забот, этакий вечный санаторий, или скорее дурдом, где бродят, слоняются из угла в угол от нечего делать счастливые идиоты, не замечая, что на окнах решетки, а за окнами колючая проволока... Кощунствую, отче? Богадельня или дом престарелых— не для меня. А скоро начнется сыпаться здоровье. Мне удивительно, что оно до сих пор не сыпется. Не говоря уже о том, что я несколько раз должен был погибнуть не только на войне. Но Бог зачем-то держит меня на этом свете. Вот что не дает мне покоя: зачем, для какой цели? — Значит, у вас какое-то предназначение. Только его надо понять. —Чтобы я осознал грехи? Ну а дальше?.. — Но, в конце концов, есть еще монашеский путь. — Нет, — покачал головой Иван. — Я думал об этом. Может быть, как о един­ ственном выходе из тупика. Это не для меня. Для монашества нужна крепкая вера. Иначе все самообман. Нет! В России сейчас много развелось монахов и священни­ ков, которые, не веря сами, только подрывают доверие к вере. А то еще младых старцев развелось, которые поучают, как жить, и предсказывают будущее. . . Ас мо­ гилой, отец, решайте сами. Может, все-таки оставить? И люди к ней уже привыкли. Что их лишний раз смущать? Вокруг Весны опять разные толки пойдут. Кроме одной ее подруги, меня никто не узнал. Я попрошу ее, чтобы держала язык за зубами: не было меня, и не видела она меня. Я сделал большую ошибку, еще один грех на душу взял, что снова появился здесь. Простите меня, ради Бога!.. Иван вышел на улицу. После такого разговора ему было тошно и душно в полу- подземной келье... Невольно оказался под ее окнами. Они тепло светились. Подойдя поближе, уви­ дел, что одно из них распахнуто. Оттуда были слышны веселые голоса. Приехали мать, дочь, может, будущий зять. Окончила школу Любица. Он снова сидел на род­ ной уже скамеечке. Привыкал к чувству, что все это он видит в последний раз. При­ слушивался к собственному нутру. Там действительно было пусто... Вернувшись в свою келью, он обнаружил соседа. Это был молодой высокий монах. Он молился перед образом Спасителя в углу. Увидев Ивана, встал с колен и молча поклонился. — Я вам не помешал? — поклонившись в ответ, спросил Иван. — Нет, что вы!— поспешно сказал монах. — Вы меня простите, что потеснил вас. — Наоборот, вы простите... Спасибо отцу Исидору, что приютил меня...Иван не знал, с чего начать разговор. Да и надо ли начинать? МИХАИЛ ЧВАНОВ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ