Сибирские огни, 2005, № 12

ции», есть «профанация высокой поэтичес­ кой идеи» поэта о «кораблях», входящих в ассоциативный круг образа Прекрасной Дамы (лирическая поэма 1904 года «Ее при­ бытие» предварительно называлась «Прибы­ тие Прекрасной Дамы»). Отсюда и радость Блока от гибели «Титаника» как торжества стихии, уже тогда отождествлявшейся с ре­ волюцией. Но если стихия-революция — «бытийная категория», нечто, «простираю­ щееся по ту сторону добра и зла», то есть растворяющее «все ценности, смыслы и зна­ ки... культуры», то как тут не вспомнить «Двенадцать»! Ведь гибель «Титаника», «Двенадцать» и «Скифы», по А. Лаврову, — «явления одного порядка». Нет, видно без магии чисел и тут не обошлось: 12 -й год как год океанской и человеческой катастрофы и « 12 » как главное число поэмы и революции объединились, может, и помимо воли иссле­ дователя в одну смысловую цепочку. 5. «Белиберда бедного графомана...» Невольно воскликнешь: что бы делали блоковеды разных поколений, если бы Блок не написал свою январскую поэму, ограни­ чившись «Балаганчиком»! Кстати, почему бы тогда не связать два произведения, отда­ ленных друг от друга опять же 12 -ю годами, «Балаганчик» и «Двенадцать», с помощью поэтического цикла М. Метерлинка «Двенад­ цать песен», переведенных и опубликован­ ных в 1905 году Г. Чулковым — тем самым, который подал поэту идею пьесы? Тем бо­ лее что о влиянии цикла писал сам А. Блок в примечаниях к «Балаганчику»-стихотворе- нию. Заметивший влияние, но не заметив­ ший цифры А. Лавров в другом «этюде», кажется, будто что-то упустил. Нет, с таким обилием цифры « 12 » в литературе, жизни и эпохе начала века А. Блок просто не мог не написать именно такую поэму именно с та­ ким названием. Л. Аннинский, критик, пишущий обо всех и обо всем в немного устаревшей ма­ нере своего учителя-парадоксалиста и дис­ сидента А. Синявского, к счастью, не зацик­ ливается на неразгадываемых сфинксообраз­ ных «Двенадцати». В своей книге «Серебро и чернь», открываемой лит. портретом А. Блока, вернее его «менталитетом» (книга — «не история поэзии. Это история ментали­ тета», — пишет автор), критик называет «главным произведением Блока» поэму «Возмездие». Но «собрать энциклопедию русской жизни, собрать вселенную» в этом произведении поэту не удалось, и из оскол­ ков несобранного он, по Л. Аннинскому, и «собирает «Двенадцать». Двух абзацев, в которых говорится о «подстраивании к хао­ су» и растаскивании «осколочной» поэмы на «кусочки» лозунгов-плакатов, критику вполне хватило. С ней ведь и так давно все ясно. В отличие от глубокомысленных А. Эткинда, С. Слободнюка и Б. Гаспарова. Даже «серебро» и «чернь» некогда было отыскивать. Хотя автор и утверждает чуть ранее, что «блоковское серебро... вытесня­ ет в сознании читателей все другие цвета...» Вряд ли все-таки вытесняет. Наверное, пото­ му, что исследователи это серебро у А. Бло­ ка вообще не находят. Например, Л. Красно­ ва приводит такую статистику цветоупотреб- ления в поэзии Блока: «Белый— 28, 5%, чер­ ный — 14%, красный — 13%, желтый — 1,5 %». Ей, ученице другого Эткинда, Ефима, веришь больше. Но, по крайней мере, ясно, что о «Двенадцати» Л. Аннинский написал такой «кусочек» из-за отсутствия «серебра» в поэме. Таким образом, однобокость, об­ щепринятая по отношению к А. Блоку, и тут дает о себе знать. Впрочем, всех, наверное, перещеголял Э. Лимонов. В своей книге-лимонке «Свя­ щенные монстры» (М., 2003) он назвал А. Блока «гениальным п...страдателем». Отни­ мая у В. Сорокина славу главного загрязни­ теля русской литературы, он пишет, напри­ мер, такое: «Через всю жизнь Блок пронес очарование проститутками». И в «Двенад­ цати» он, Э. Лимонов, заметил только, что героиней поэмы является «еще одна блоков­ ская стерва — Катька». Это вам не «катар­ сис» А. Плитченко и не «серебро» Л. Ан­ нинского. Это п-страдания самого автора книги, амбициозного полуграфомана, «пе- ресорочившего» (Т. Иванова) самого мэтра непотребной литературы. Перефразируя Э. Лимонова, который замечательно написал в конце блоковской главы: «Блок, конечно, не Великий поэт», скажем, что «Блок, конечно же, Великий поэт». Как бы ни упражнялись его критики, от В. Буренина до Э. Лимонова. Разве не похожи на лимоновскую циничную бесце­ ремонность следующие слова одиозного фельетониста из «Нового времени»: «Набор слов, рифмованная бессмыслица... белибер­ да бедного графомана»? Хоть и написано это в 1904 году, почти за сто лет до Э. Лимонова. 6. «Хочется другого суда над Блоком...» Видимо, все пишущие о Блоке делятся на тех, кто не слышит поэта и его музыки и не видит его русской белизны, красной кро­ ви его стихов, и тех, кто слышит его и видит. Последние пишут не «критику», а литерату­ ру. И потому из А. Блока вышла вся советс­ кая литература, начиная от Б. Пильняка и В. Зазубрина, Вс. Иванова и А. Толстого, Л. Сейфуллиной и М. Булгакова. Можно, конеч­ 200