Сибирские огни, 2005, № 12

Ах, Таня, Таня, Танечка! Сней случай был такой: щ Служила наша Танечка В столовой заводской... О Старшину наконец-то на какой-то момент озарило. S3 — Турас! Ядрена ты вошь! — взвизгнул он.— Изгаляесся, да?Ну, погоди у <- меня! Д — А че? Я ниче! — водил огромной клинообразной головой изстороны в Д сторону Гриша.— Вы же не мне отдавали приказ! ЁЙ — 3-з-запевай, два тебе наряда для первоначалу вне очередь! Загорланили мы что-то маршевое, потопали дальше. С До крыльца штаба, находящегося справа от нас, оставалось метров пятнадцать, когда старшина распорядился прекратить пенье и перейти с походного шага на стро- евой. Дк — Ба-та-р-р-рэ-я! — оглушил он окрестности дрожащим от напряжения, чу- жим, с подвыванием голосом.— Р-р-рав-нение на-а-а... лево! щ Мы все, как один, молниеносно повернули свои физиономии совершенно в Д противоположную сторону от папах, и погон с двумя просветами, не понимая, что в Ь нашем положении приемлемей: плакать или смеяться. Весь обед Козлоусов, как лунатик, расхаживая по столовой, морщился, жмурил- О ся и что-то бубнил под нос сам себе. Наверно, соображал, как не допустить немые- О лимого своего конфуза и на обратном пути. Но... одна рука и в ладоши не бьет, а Бог ® шельму метит тоже отнюдь не единожды. Закономерность! ’Д Когда мы возвращались в казарму снова мимо той же компании проверяющих, старшина звонкоречиво, чуть ли не с гиком вторично повернулнас затылками к О штабу. §5 Увы! Д ПОВЫШЕНИЕ Когда я сейчас на досуге обдумываю события тех почти уже полувековой давно­ сти лет, я опять и опять утверждаюсь в мысли, что с нашей Армией стало твориться нечто неладное уже тогда, в те далекие, не менее, чем сейчас, тревожные годы, когда из действующих боевых кадров начало постепенно истаивать поколение фронтовиков. Во всяком случае, в нашем дивизионе так называемая «туфта», что на языке старых колымчан означало «липа», «очковтирательство», «показуха», проявилась сразу же после убытия из него Воробьева и прибытия на его место Мазура. Уже в первый свой выезд с нами на полигон в качестве командира части майор Мазур сформировал сборный, подпольно-подставной огневой расчет из ранее об­ стрелянных, хорошо себя зарекомендовавших солдат, коим теперь и надлежало за­ щищать честь и славу дивизиона. Например, нынче «арбитры» объявляют, что стреляет третий расчет первой батареи, а через неделю — четвертый расчет второй батареи. Пушки-то разные, на самом деле принадлежащие тому, кому надо, а обслуга всегда — та же самая. Так вот, в эту самую обслугу в качестве заряжающего был зачислен и я. Боже! В каких только видах стрельб мне не довелось попалить. И при ручной наводке, как в первый раз, когда я чуток обмишулился, и со станцией орудийной наводки, делающей все за всех, кроме меня да наводчика, нажимающего на спуско­ вую педаль, и по так называемой закрытой цели с радаром, и даже ночью по танкам при ослепительном свете прожекторов. За первый год службы я пропустил через пушечный ствол без малого триста снарядов — специально считал! — и, если верить военному лектору, приезжавшему в дивизион, что отдельный 57-миллиметровый снаряд стоит столько же, сколько пара хромовых офицерских сапог, это значит, за данный период я разул весь коман­ дный состав едва не дивизии, да и себя не «обидел», пожизненно полуоглохнув на левое ухо. Но при всяких убытках бывают в чем-то и прибытки. Я, например, после участия в выполнении одной из задач сделал для себя лично открытие величайшее: чем мудрее и тоньше у нас появляется техника, тем больше с ней и мороки. Стрельба по закрытым целям у зенитчиков — это стрельба по конусу, мнимо по самолету, в ненастье, когда из-за хмари в небе ничего не видать.