Сибирские огни, 2005, № 12

э К — Ох, и повезло тебе, брат, ох, повезло!— сердечно хлопнул меня паренек по плечу.— Та твоя команда была приписана к части, которая на материке. А на мате- щ рике служат три года. Эта же команда определена на Сахалин, где мы с тобой слу- жить будем меньше на целый годочек, как в северном или очень удаленном райо- о не. Но сейчас нас повезут пока что во Владивосток. Всю осень и остаток лета мы 2 будем работать в военном совхозе, провиант себе готовить к зиме, и только потом щ уже — в часть. ^ Я радостно подивился: ГС — Да откуда ты все это знаешь? К — Случай!— ткнул в потолок указательный палец Василий. — Подслушал неча­ янно на пересылке разговор офицеров... Тут пол в нашей каюте слегка задрожал, и, сообразив, что это заработали двига- Q тели и наш корабль тронулся, мы побежали на палубу. «Ильич», быстро набирая скорость, уходил в открытый простор. За его кормой $9 на гладкой поверхности серой воды длинно тянулся узкий молочно-пенный бурун от А винтов, в котором телепался почти такой же длинный, тянущийся от корабля звеня- Я щей струной тросик лага — измерителя скорости. щ Ни туманного морока, ни туч уже не было, они как-то сказочно быстро исчез- к ли, и теперь полностью открывшаяся взору посветлевшая ровная даль от берега до Ь горизонта нежилась в мягком солнечном свете. Берег, бывший еще недавно горба- § тым от сопок, топорщившийся домами и трубами, стал быстро сплющиваться, ежи- § маться, превращаясь в темную тонкую полосу, а потом и вовсе пропал. Вместе с <5 ним пропали и чайки, прежде целым роем с гомоном барахтавшиеся за теплоходом. И И лишь одна большая белая птица — может быть, буревестник? — продолжала >Я беззвучно резать острыми крыльями воздух на уровне мачты. ^ Я обернулся, чтобы показать ее Васе. Васи рядом не оказалось. О Он появился через несколько минут, заметно сникший, даже растерянный, и Й сообщил, что ввиду дороговизны продуктов в судовом ресторане и скудости солдат- д ского денежного довольствия кормить нас во время всего пятисуточного плавания по двум морям — Охотскому и Японскому — будут только один раз в день. — Ни хренашеньки!— завершил он свое известие выразительной фразой. Я тоже крепенько приуныл. Мне уже было известно, что бережливый, по-крестьянски расчетливый Вася, отправляясь с повесткой военкомата на сборный пункт и отлично зная, что отныне он полностью состоит на государственном коште, тут же отослал всю имеющуюся наличность матери в деревеньку. А у меня, многогрешного, как раз гостила на кани­ кулах в приисковом поселке жена, студентка Томского медицинского института, и я, поспешно снаряжая ее в обратную дорогу, естественно тоже преспокойненько опу­ стошил свои карманы до последней копейки. И надо было же именно нам с Васей оказаться вместе в каюте! Наступило время обеда. Нас в несколько смен покормили. После скудной этой казенной кормежки еще сильней захотелось есть, и было даже невыносимо представить, что снова я сяду за стол только завтра в это же время. С этого часа для нас с Васей начались великие испытания нашего терпения и выносливости. В полном унынии мы то валялись на своих полках, то слонялись по палубе и совсем не вдруг сообразили, что на корабле происходит нечто не совсем ординарное. Сперва мы наткнулись на одного изрядно пьяненького собрата, потом на другого, потом на целую компанию, а выйдя к просторному, как танцплощадка, носу лайнера, стали вообще зрителями большого концерта с художественным свис­ том, с частушками, с пляской. Оказалось, что на теплоходе кроме ресторанного бара работала еще пара или тройка буфетов, где спокойненько, хоть и вроде из-под полы, можно было приобре­ сти все что угодно тоскующей по воле душе от коньяка и до пива, и бесшабашные колымчане, в отличие от нас с Васей имеющие денежки при себе, времени зря не теряли. Майора пехоты, присутствующего только при нашей кормежке, нигде не было видно, а команде «Ильича», судя по всему, до того, что творилось на палубе, не было дела. Так продолжалось три дня, а на четвертый случилось нечто, что почти полнос­ тью заставило позабыть нас не только о голоде, но и о многом другом. С утра море было тихим, недвижным. Мучимый каютной жарищей и вообще привыкший еще с деревенского детства просыпаться рано, я чуть не до света еще поднялся, выбрался на палубу, прошел на нос корабля и стал дожидаться восхода. Небо на востоке уже приобретало мучнистый оттенок. Потом оно незаметно, под­ 149