Сибирские огни, 2005, № 12

— Пойду гляделке покажусь, — Иленга побежала на станцию посмотреться в зеркало. — А Терешка где? — спросил Ларион тещу — Охотничает... Жениться собирается... Ларион достал из кошелька деньги, вручил Федосье. — Терешке наобзаведенье... Иленга спустилась с крыльца. — Пошто красные глаза у глухаря? Знаешь? — спрашивает Лариона. — Это он плакал, когда птицы улетали на юг. Чтобы он не полетел за ними, лебеди дали ему белые перья. Поэтому он и остался. Всегда живет в одном месте, и зимой, илетом. Я тоже, как глухарь, плачу, — она вытерла рукой глаза. — Мы Сибир 33 остаемся... А в это время Мишутка пытался разговаривать с девочкой-тунгуской, но она его плохо понимала. Поглаживая ручонкой морду оленя, заглядывал ему в глаза — очень красивые, большие и грустные, карего цвета. —-Олешка, — ласково приговаривал он. — Учуг, — поправляла его девочка. Показав на нее рукой, Иленга сказала: — Балирик (беленькая)... Светлоликая, с пухленьким лицом девочка улыбалась, и от этого глаза ее стали совсем узкими, но Ларион уловил в них веселый огонек любопытства... Он замер, прикидывая в уме, в каком году встречался с Иленгой в Илгинском остроге... Видя, как глядит Ларион на девочку, Иленга сказала: — Чарой звать... Лариону стало зябко от мысли, что родное ему существо будет всюжизнь коче­ вать в тайге... Простившись с провожающими, Ларион подъехал к речке Иленге, не успевшей на перекате до конца замерзнуть. Кучеряво вьется здесь студеное течение. — Че-ре-ми-си-нов!.. — шумно звучит прозрачная, озабоченная своим бегом речка, родившаяся где-то на хребте Березовом.— За-чем у-ез-жа-ешь? «Судьба моя такая, — мысленно отвечает ей Ларион, охваченный грустью. — Но ты не забудь меня. Расскажи о Черемисинове всем, кто когда-нибудь придет к тебе...» Переехали Иленгу по льду, Ларион велел ямщику остановиться и вылез из ки­ битки. Посмотрел в сторону деревни: провожающие стояли за околицей, махали руками. Взметнулась ручонка и маленькой тунгуски Чары... Теперь ничем, ровным счетом ничем не поможет он людям, ставшим близки­ ми его сердцу. Живите без нужды и печали, мысленно пожелал он. Простите за грехи, вольные и невольные. И помахал рукой... Тоскливое чувство, похожее на сиротское, заполнило его душу. Слезы подсту­ пили к глазам, но он силился их сдержать... Гора Чангакан глядела на него угрюмо и задумчиво. * * * Иван Федосеевич Баев достал с божнички потертую тетрадь-дневник, взял гуси­ ное перо, казавшееся в его руке игрушечным, и внес запись: «25 ноября 1779 года. Прижучил крепкий мороз. На ветках нахохлились снегири. Ночью небо осияли сполохи. Зима нонче необычайноранняя. Илим стал в Покров день. Но Черемисин ключ не замерз. Касаемо самого Черемисинова. Сегодня возвратился из Иркутска комиссар Крюков, ездивший по служебным делам. Он сообщил, что Черемисинов передал свой дом в казну, внес для удовлетворения истцов 178 рублей. Многие обвинения, предъявленные ему, губернатор Кличка признал лжесос- тавленными вымыслами. Дело на Черемисинова Ларион Михайловича прекраще­ но, и он уехал в Оренбург». Прочитав написанное, Иван бережно закрыл тетрадь. 33 Сибир (Сивир) —- в сказаниях эвенков это слово является синонимом названия земли также племени.