Сибирские огни, 2005, № 12

ЕГ 1 CQ Дорога шла по льду. Перед глазами — бурое таежное крутогорье. Скопище серых туч двигалось понуро, как отступающее войско. Навязчивые колокольцы зву- у чат скучно и болезненно. 2 Думы о будущем гнетут Лариона. Что ждет бывшего воеводу в Иркутске? Его 5 могут крепко, вплоть до разжалования в чине и помещения в тюрьму, наказать за ^ взятку губернатору Немцову. Если даже этого не случится, то могут направить в х какой-нибудь уезд или комиссарство понудителем. Не исключен перевод на воен- У. ную службу с понижением, как водится, на один чин, то есть капитаном. Тогда не jg увидишь ни Исеть, ни Оренбург, не повстречаешься с матерью. Когда подъезжали к станции Криволукской, самочувствие Лариона совсем ис- W портилось. — Дорогу! Берегись! Стопчу! — зычно кричали сзади. Поравнялась тройкалошадей, в повозке восседал, нагловато улыбаясь, Алышай Юлдусев, а с ним... — Тетя Лена едет! Папа, смотри!.. — крикнул Мишка, сидящий с отцом. — Вижу,— тихо, с затаенной болью произнес отец. О К Алышаю прижалась, улыбаясь, Ленка Скуратова, взглянула на Лариона с тя- § гучей насмешливостью. — А куда они едут?— удивлялся Мишка. < — В Иркутск, наверное... — голос у отца был безучастным, смирившимся. Это равнодушие удивило мальчика, задело в его сердчишке какую-то непонят- и ную, обидную струну. ;5 В такие минуты дети быстро взрослеют. е; Таежный косогор. Зимовье, вросшее в землю, припорошенное снегом. Возле него трещит костер. Залихватское пламя облизывает черные бока котла. Пахнет мя­ сом, схваченным кипятком, пахнет спиртом. У костра собрались люди лихие, беспаспортные, битые не единожды, варнаки. На чурке восседает главарь шайки Гондюхин, толстопузый детина со шрамом на щеке, глаза у него холодные, мутные, как у залежалой рыбы. — Не забыли, кто я? — бычится вожак. — Я с самим губернатором Немцовым дело имел. Теперь его нет, и можно карты раскрыть. Сговор у нас с ним был, по гроб жизни не забуду. Было это два с лишним года назад. Решили тогда попировать на острове именитые купцы и всякая знать. Пикником это у них называется. Немцов мне дал знать, что охраны не будет, коли добычу пополам... Я ломаться не стал, подобрал подельников. Ох, и умора была, болони надорвешь. Переполох, крики, обмороки... Бабы к лодке бросились, опрокинули ее. Как есть, все нам досталось. Вина только бочонков тридцать было. Все с губернатором поделили. Я с корешами две недели не просыхал, — Гондюхин взялся за кружку, выпил из нее одним дыхом. Стал обгладывать кость. Приподнял измазанное жиром лицо. — Слышал, что Кличка, новый губернатор, пообещал меня словить. Но кишка у него тонка... Повернулся к Баклуше: — Жахнем еще за фарт! Завтра будем Черемисинова потрошить. Он уже в Омо- лое. — Этот при деньгах! — воскликнул Баклуша и повернулся к Гошке: — Сколько лет он воеводой был? — Больше семи... — ответил Гошка и добавил по-злому: -—Но таким живоде­ ром, как Немцов, он никогда не был. Я теперь понял: многое он делал под нажимом, не по своей воле. А вот на Немцова у меня рука не дрогнула бы... Гондюхин метнул на него страшный взгляд. — Ты чего глотку расстегнул? Ты откуда взялся? — Вольному воля, ходячему путь, — ответил Гошка с простецкой улыбкой. Гондюхин отвел в сторону Баклушу, уперся в него животом, в глазах— мертвая безжалостная наволочь. — Ты какую падлу привел? — прошипел он. — Где он упирался? — Волостным писарем в Яндинске был. 137