Сибирские огни, 2005, № 12

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ - j t f y , ЧЕРЕМИСИН КЛЮЧ Возвращаясь в Иркутск, Бентам часто думал о словах Черемисинова: «Работать на себя, и со всеми, и для всех». Какая притягательная формула! Он встретился вновь с губернатором Кличкой и неожиданно вошел в число тех, кто участвовал иждивением в сооружении иркутской библиотеки. Его вклад, судя по всему, был немалый: из длинного списка — более ста вкладчиков — его фамилия значится десятой: «Самойло Бентам, английский путешественник». Старший брат Самуила, Иеремия Бентам, приехал на деньги Потемкина в Рос­ сию и поселился в селе Задобра, близ Кричева, где в 1787 году написал известное сочинение «Защита лихвы», в котором высказался за отмену всех законодательных ограничений, устанавливающих ставку процентов за деньги, данные взаймы. Его теорию утилитаризма, основанную на голом эгоизме и давно обветшалую, стали превозносить наши ультра-либералы. То в журнале прочитаешь о значении пользы для себя, которое приведет к пользе общей, то профессор, с надоевшим скомканным лицом, восхваляет по телевизору идеи Бентама. Убийственную критику бентаизму дал большой умница, современник А.С. Пушкина Н.Ф. Одоевский. Он показал жизнь, основанную на идеях английского мо­ ралиста, проповедующего: « Польза и одна польза да будет высшим и первым и последним законом». Общество, отрицающее церковь и театр, философию и искус­ ство, как не приносящие выгоду, превратилось в « банковский феодализм ». Вот жизнь этого общества: «.Обман, подлоги, умышленное банкротство, полное презрение к достоинству человека, боготворение злата, угождение самым грубым требова­ ниям плоти — стали делом явным, позволенным, необходимым». Далеко смотрел философ и критик Н.Ф. Одоевский... 3 Приезд Самуила Бентама в Усть-Киренск всколыхнул у Лариона воспоминания о немцовском проекте и других его вероломствах. На душе у него пусто и уныло, как в лесу, где прошел большой пожар, и черными скелетами лежат деревья. Ощущается тяжелая усталость, болезненная вялость в мышцах. «Седьмой год живу, как на каче­ лях, только держись! — думал Ларион. — Если оберегаешь крестьян, хлопочешь за них, возмущается высокое начальство, ежели исполняешь приказы сверху— недо­ вольны деревни. От всего этого голова идет кругом». Сбор многолетней задолженности привел к острому недовольству крестьян, и те­ перь Ларион ловил в деревнях косые сердитые взгляды, они пронизывали сквозняком. Однажды в воскресенье Мишутка прибежал домой с сосулькой в руке. На него напустилась Фекла: — Ты что, хочешь простудить горло? Сейчас же брось сосульку в лохань, а то батюшке скажу... Покорно бросив сосульку, мальчик на цыпочках прошел в залу. Отец что-то сосредоточенно писал. — Папа! — Мишкины глаза, будто нарисованные тушью, азартно блестели. — Мы сейчас Проньку дразнили, потрясучего, у него еще коленки вместе. Он сказал: твой отец анчихрист, он деньги за коней не платит, с губернатором якшается... — Незачем убогого дразнить, — строго сказал отец. — Нехорошо это. Он и так обижен судьбой. Мальчик потупился. — Пойдем чай пить, — крикнула ему из дверей Фекла. Ларион долго сидел понурившись. Положил перед собой чистый лист бумаги, обмакнул перо и неторопливо вывел: «Его превосходительству иркутскому генерал-губернатору генерал-майору Францу Николаевичу Кличке. Прошу уволить меня с воеводской должности по причинерасстроенного здо­ ровья. Усть-Киренский воевода Иларион Черемисинов. Апреля 3 дня, 1779 года». Кочующей белкой, стремглав перепрыгивающей с ветки на ветку, разнеслась по таежным селениям весть: воевода просит освободить его от должности. Противники Черемисинова поняли, что настало время их действий. Зашевелились богатые кре- J 32 стьяне, давно и придирчиво следившие за действиями воеводы, они вспомнили все