Сибирские огни, 2005, № 12

ВКиренске остановился ехавший в Иркутск промышленник Василий Шилов. За­ шел в канцелярию к воеводе Черемисинову. Они встретились в судейской как добрые знакомые. Разговаривали о своих бедах, о коварстве губернатора Немцова. Что их подтолкнуло к этому? Или зерцало, стоящее на столе, или ветер, поющий за окном? У Шилова лицо — кирпичного цвета, каленое. Трогая поредевшую бороду, он возмущался: — Два года назад Немцов послал в Охотск своего поверенного Курдюмова, и тот выбил у меня и моих компаньонов триста чернобурых лисиц. Якобы в подарок императрице. Знал бы он, как нам эти лисицы достались! Я в шторм чуть не утонул на «Святом Павле». Тот не маливался, кто в море не бывал... Ларион почувствовал, что краснеет от жгучего стыда. Он рассказал, что Доку­ чаев, секретарь канцелярии губернской, вынудил его отправить Немцову пять пауз­ ков, груженых вином, живой рыбой, пушниной и ягодами. — Не могу себе этого простить, — качал он головой. — Пакостно получилось. Теперь кошки на душе скребут. Шилов неожиданно предложил: — Давайте отправим жалобы в Сенат? А?.. Сколь нам терпеть вероломство Немцова? Ларион удивленно замер. Подумал: «Такие жалобы в Сенат имели бы большую силу, потому что Шилов знаком с государыней». — Пожалуй, это дело... — чертенок пробежал в глазах воеводы. — Лихое лихом поминают. — А доброе добрым, — подхватил Шилов. — Можем челобитные в один кон­ верт запечатать и завтра же отправить почтой. На том и порешили. Ларион остался один. В ужасном волнении, как преступник перед казнью, захо­ дил он взад-вперед, лицо стало известково бледным. Мстительные чувства вспыхну­ ли в его душе. Надо искупить свой грех перед Богом, перед людьми и перед самим собой, почувствовать себя человеком и гражданином. Покряхтев, он сел за стол и придвинул к себе папку со всеми документами, относящимися к заведению «экономических полей», резко обмакнул перо и вывел первые строчки: «Его превосходительству господину генерал-прокурору Правительствующего Сената, генерал-квартирмейстеру и кавалеруАлександруАлексеевичу Вяземскому...'» Он писалдолго, губыегорезко вздрагивали. Привел всюпереписку сНемцовым по поводу «экономических полей» и переселения таежныхдеревень и высказал свое несог­ ласие с губернаторскими прожектами. Просил Сенат воздействовать на чересчуррети­ вого губернатора, готового ради своих амбиций разорить Усть-Киренский уезд. Тяжело вздохнув, откинулся Ларион на спинку кресла. Вспомнились ему дед Северьян, предавшийся самосожжению за «истинную веру», писарь-отец, состав­ лявший жалобу на Демидова царице Елизавете. «Видать, у всех у нас черемисинов- ская упрямка», — подумалось ему. А вот о паузках с подарками сообщать не стал — сам виноват в этом, сам взял грех на душу. Прости Господи за этот грех— Ларион перекрестился. * * * В декабре в Усть-Киренске побывал Иван Федосеевич Баев, доставивший доку­ менты из Илимского комиссарства. Пожимая его крепкую руку, Ларион вспоминал многое из своей воеводской жизни: первую поездку на Лену, встречу с Аринкой, охоту на медведя, дорогу по Илиму, проживание в тунгусском чуме, где ухаживала за ним Иленга... Иван стеснительно подергивал сутулыми плечами, голубые глаза излучали доб­ роту. Смерил глазами высокие, обитые холстом стены судейской. — Канцелярия больше илимской, — заметил он. — Да, просторней...— с гордостью ответил Ларион. — О шести покоях, шест­ надцать окон косящатых... Зима теперь не страшна, хоть и началась с морозов.