Сибирские огни, 2005, № 12

ВАСИЛИЙ СТРАДЫМОВ -Щ ЧЕРЕМИСИН КЛЮЧ «Манифест издан для неукоснительного во всем исполнения и чтоб вы ника­ ким злоумышленникам и обманчивымразглашениям не верили. Печатано в Санкт- Петербурге при Сенате. Декабря 21 дня 1773 году». Солдат куце пробарабанил, что означало конец сходу. — Пугачев имения отъемлет, — дохнул водкой Евдоким Бревнов. — А у меня, между прочим, тоже землю отняли... Черемисинов с Емелькой одним лыком шит. И к нам заявился с оренбургских краев. — Тс-с... — одергивали его дружки. — Накличешь беду на свою голову. А к церкви спешит Агафья. С ней чуть не столкнулась старуха Скрябиха. — Чо объявили-то, милая! — причмокивает старуха беззубым ртом. — Емелька Пугач к нам движется. Баб сильничать начнет. У девок невинность отьемлет. Сама матушка-царица предупреждает... — Да ну? — поразилась Агафья, злясь на себя, что опоздала на собрание. — Вот те крест, — Скрябиха осенила себя знамением. Агафья чуть не бросила ей в лицо:« Тебе-то, страхолюдье, чего опасаться?» Гошка задержался у церкви с мужиками. Обсуждали, понятное дело, царский манифест. — Видать, Пугачев крепко припек царицу. — Не зазря объявляют... — Про генерала Кара уже не поминают... — Может, Пугач его растрепал? Гошка увидал принарядившуюся жену: на ней зеленая, крытая сукном шубка, юбка оборчатая, голова цветастым платком повязана. Он подумал о том, что она недурна собой и даже красива. — Ты чего здесь прохлаждаешься?— крикнула она, натянуто улыбаясь. — У нас свой интерес, — буркнул Гошка. — Скоро приду. — Знаю я ваш интерес. Лишь бы глотку залить вином. Марш домой! А то я при всех тебя раздолбаю. Ишь, деньги у него зазуделись. Аспид проклятый!.. Мужики смотрели на Гошку понимающе-насмешливо, даже с оттенком сожа­ ления, а он сгорал от стыда. «Так опозорить меня, волостного писаря!», — возмуще­ ние схватило его за глотку, да лучше ему сдержаться. Тупо улыбнувшись, он поплел­ ся домой, а сзади неслось: — Чтоб тебе и на том свете без пристани приставать! — Чтоб тебя лихая болесть взяла! Трястись бы тебе лихоманкой... — Перкосило бы тебя с угла на угол, да с уха на ухо... «Не выдержу такое угнетенье, — дыбилась в Гошке злость. — Брошу прокля­ тую бабу... Убегу, куда глаза глядят...» * * * Пятнадцатого февраля 1774 года— в это время Черемисинов ехал из Якутска по Лене — Правительствующий Сенат принял указ по его письму, посланному год назад из Илимска. Полученное письмо взбодрило Вяземского, он услышал в нем отзвук на сенат­ ский указ о сборе всех недоимок в Иркутской губернии — там принимались меры против незаконных поборов с крестьян. Достойно ведет себя Черемисинов, подо­ бранный Сенатом, а точнее, им самим, Вяземским, на должность воеводы в Илимск. Мероприятия его обличают в нем человека с государственным раскладом ума. Они заслуживают внимания Сената — «дабы и протчие места в государстве восполь­ зоваться теммогли», как написал воевода. Генерал-прокурор внес письмо илимского воеводы в первую очередь прохож­ дения дел. Обер-секретарь Сената Храповицкий, с перекошенным от ночного запоя ли­ цом, поручил протоколисту Радищеву подготовить экстракт по письму Черемиси­ нова для доклада сенаторам. — В бумагах скоро утону, они даже дома из головы не выходят,— посетовал он. — Стишки писать некогда... Радищев читал приложенный к письму воеводский ордер, и брови его удивлен­ но взметнулись: Черемисинов запретил в уезде брать и давать взятки, в том числе и за