Сибирские огни, 2005, № 12

МИХАИЛ ЧВАНОВ ВСЕ ЕЩЕ ВПЕРЕДИ кам рассказывать красивую легенду о погибшем герое. А то заявился бы раненый, больной военный преступник, старше ее, еще один иждивенец, и отказаться не от­ кажешься, совесть не позволит, и мыкаться с ним всю оставшуюся жизнь. Геройство быстро забудется, это он знал по своим друзьям по Афганистану, тем более что герой­ ства и не было, а если и было, то напрасным, не говоря уже о том, что официально оно, скорее всего, будет квалифицировано как преступление. А тут, вроде бы, все само собой разрешилось. И власти искать не будут. И он — как бы новый, свободный от прошлого, от роковых ошибок человек. Но оказалось, что не все так просто. Оказалось, что он легко захотел жить. Бог рассудил иначе... Надо же, здесь его могила! — Отче, а нельзя, как в прошлые времена, у вас на несколько дней приютиться?.. — Отчего же, можно. — И чтобы особо никто об этом не знал... — Сын мой, я не знаю, кто ко мне в храм помолиться Богу или найти ночлег приходит. — Отец, а... как Весна? — Она не знает, что вы здесь? — не мог скрыть удивления отец Исидор. —•Я только что приехал. Сошел с автобуса, звонит колокол, зовет на службу... Перед тем как поехать, пытался звонить, писал письма... — Насчет писем не знаю, почта у нас ходит очень плохо. А вот номера телефо­ нов за последние годы у нас уже два раза сменились. Может, чтобы совсем оторвать нас от остального мира? — А у вас есть ее новый телефон? — Должен быть. Если нет, узнаю... Иван бросил в угол кельи свою дорожную сумку. Расслабленно растянулся на топчане. Полусумрак подземелья обнял его, узенькое окошко в толстенных стенах почти не давало света. Иван отрешенно смотрел в потолок. Пять лет назад он так же расслабленно лежал на этом же топчане, так же отрешенно смотрел в потолок. Сно­ ва пришли мысли о монастыре. Нет, не готов он к этому... Вымотанный дорогой, он не заметил, как заснул. Спал недолго, но проснулся уже в густых сумерках. Вышел на улицу. Тихими улицами вышел к Каналу, так поче­ му-то называлась речка, в свое время спрямленная и обрамленная в камень по при­ чине весенних паводков. Был конец мая, и в Канале воды было мало, обнажился весь мусор на дне: пластиковые бутылки, пакеты... Все как в России, усмехнулся он. Ажурным горбатым мостиком перешел через Канал к кафе со странным назва­ нием «Хай». В этом кафе они и познакомились. Она с подругами отмечала свой день рождения, а он с кем-то из сербских офицеров зашел на стаканчик сливовицы. Кафе было закрыто. Присмотревшись, он не обнаружил вывески. И весь дом имел нежилой, запущенный вид. — М-да... — вполголоса протянул он. — Видимо, что-то случилось с хозяи­ ном.... Пять лет назад здесь была удобная скамейка, на которой он сидел в тот памятный вечер. Сейчас скамейки не было. Он сел прямо на каменный парапет, прижавшись спиной к холодной стене осиротевшего дома. С ее подругой Десанкой и еще с кем-то они тогда отмечали ее очередной день рождения и годовщину их знакомства. Все было хорошо. Но в какой-то момент он почувствовал вдруг такое жуткое одиночество, такую смертельнуютоску, прежде всего по самому себе и еще неизвестно по кому или по чему. Он знал, что эта тоска была в нем изначально, родилась вместе с ним, но коренной причины этой тоски он не знал. Он тогда встал и под предлогом покурить вышел от шумной компании на улицу и вот так же сидел, вслушиваясь в ночь. Видимо, его не было долго, и она вышла за ним. А может, что-то заметила. — Что с тобой? — Не знаю, — честно сказал он. Он на самом деле не знал, что с ним. Только жуткое одиночество, схватившее его за горло, не отпускало. Ему надо было сказать: «Сядь со мной!», а он сказал: «Ты иди к ним, я сейчас вернусь». И тем самым как бы отгородился от нее. Через какое-то время он вернулся, словно ничего не случилось, по крайней мере, никто не придал значения его отсутствию, только она тревожно вопрошала