Сибирские огни, 2005, № 10

ЛЕВ ТРУТНЕВ № МОЛОДО-ЗЕЛЕНО Хлопнула обитая жестьюдверь, имыостались втроем— крашенуюдаму увели в другую камеру. Тут и тиснула под ложечку голодная судорога— с самого утра на тарелке супа и стакане чая, даже предполагаемых пирожков не успел я купить. Два нелюдимых мужикатут же улеглись вугол, рядомдруг с другом, ая остался пялиться вокно, захмуренное низкимитучами, итакая пронзительная тоска стисну­ ла сердце, что глаза защипало. Деревня нарисовалась в солнечном отсвете, роща, озеро... И роднее родного отзвучилось это видение в душе, даже ноги сделались непослушными, ослабли, и опустился я на голый пол в безысходности мыслей и чувств. Счас сидел ятак, изводясь вотчаянье, держа в светлости дух лишь воспоми­ наниями, потом вскочил и стал стучать сапогом в окованные двери. — Зря обувку рвешь, парень,— вдруг отозвалсятот, с перевязанной головой. — Ложись лучше и спи. До утра про нас никто не вспомнит. — А как же есть — пить? — Я обомлел — окошко еще светилось дневным светом и по прикидке было пока не больше четырех часов дня. — Никак. Тут КПЗ, а не закусочная. — Но мыже не преступники?! — Ты, может, и нет, а мы меченые... Как холодной водой меня облили: как же так? Где же справедливость? Где за­ кон?.. Почти та же изнанка, что была вИконникове?.. — Тут научат свободу любить, — добавил тотже мужик, и ялег на бок, сжался калачом, чувствуя лишь упругие толчки надорванного жуткими мыслями сердца. Вот тебе и свет ученья через зарешеченное окно — будто кто-то съязвил, бросив соли на рану. * * * Под тихуюдрожь намученной души уснулось, исколько прошло времени, было не ясно. Лишь пятно окна задернулось серостью настолько, что прутья решетки на нем едва проступали. Голод стянул живот с новой силой, и язатаился, боясь лишний раз шевельнуться, подумать, гнал мысли отрывочно, зыбко и из этой зыби выплыл большой дом Мамриных, лица хозяев. Вероятно, и они, потеряв меня, маялись в трепетной бессоннице, в запале тревожных предчувствий, прислушиваясь кмалей­ шим шорохам, которых так много вих просторном жилье... Двое сокамерников, видимо, спали или просто лежали, замкнувшись в себя, не двигались и не говорили. Лязгнул замок. Говор, ругань, и кто-то упал рядом со мной от сильного толчка в спину. Я кинул взгляд через плечо и увидел мордастого, чем-то похожего наПашу, парня едва ли старше меня, может на год-два, синеглазого, белобрысого. Он вдруг улыбнулся, стоя на четвереньках, и сказал без зла: — Вот, бляха, заломали! Ты кто?— тут же задал он мне вопрос. И его веселая мягкость сразу понравилась, и вроде посветлело даже в каморке. Мы познакоми­ лись. — Приехал к брату погостить, — стал рассказывать Гоша, так его звали, — выпили чуток, пошли за ограду бороться, а тут патруль. Ну и навалились. Я брата отстоял, борьбой занимаюсь, а самого скрутили. Он оказался из дальнего райцентра области, студент машиностроительного ин­ ститута, и пошло: Гоша мне свое, я ему— свое. Проговорили долго, пока мужики в углу не заворочались и не заворчали... Как-то легче стало от поддержки этого неунывающего парня, его оптимизма, веселости, и мыпопритихли. Сон брал свое. Снился мне свет, мягкий, широкий, льющийся неизвестно откуда, но до того приятный, ласковый, что сердце притихло в сладостной неге. Это свет ученья, решил я, наслаждаясь необычным сиянием. Резкий стукдвери загасилту приятность, залил ее чернотой. — Мой твой матка имел! — услышал я непонятные крики. — Рэзать будем!.. Дверь полыхнула электрическим отсветом и отрубила его, лязгнув. Возле нее я увидел двух мужиков в каких-то серых безрукавках. Они грязно ругались, коверкая русские слова с другими, непонятными.