Сибирские огни, 2005, № 10

таким вдохновением— будто от этого шалашика зависела моя судьба. Ни мыслей, ни чувств. Словно я не я, а кто-то другой все это проделывал с особой ловкостью и быстротой. В том же охмелении забрался я в скрадок, обмял коленкой травяную подстилку, сломаллишние ветки и потянулКатюху ксебе. Лицо обожгло ее горячим дыханием. Близко-близко светанулись зоревым отблеском глаза, и крутой изгиб бед­ ра ощутил я локтем, и притих, усаживая Катюху рядом — бок о бок. Ни слова, ни движений, хотя тут же потянулись к нашим лицам полусонные комары, тоненько зудя крыльями. Но о том, что натоку ишептаться нельзя, япредупредил Катюху еще в дороге, когда шли, и она или блюла ту договоренность и молчала, или тонула в обвале тех же чувств, что и я... Чиркнула в прогале лесного просвета, обозначенного реденькой белизной, ка­ кая-то птица вбыстром полете. Закуролесил горловым перекатом проснувшийся на краюивняков куропач, итутже зашумело над нами ивнизенькие полынки, на бугре, черной головешкой упал тетерев. Я нащупал горячую Катюхину руку и легСнько сжал. Зашипел прилетевший токовик, буркнул несколько раз, и с разных сторон за­ мелькали крыльями косачи, слетаясь наполяну. Изаиграли, изатрепыхались впрыж­ ках друг перед другом натопорщившиеся лесные петухи, заворковали, зачуфыкали. Их копилось больше и больше, ивсе звуки просыпавшегося леса, ближнего болота, луговин— гасились этим непрерывным в своем напоре токованием. Глядели мыс Катюхой впромежутки между ветками и сучками, каждый всвои, и дышать боялись. Но боязнь та была не причиной опасения спугнуть косачей, а иной — от близости друг к другу. Косил я глаза на Катюхин профиль и видел, как медленно-медленно белели ее лоб и остренький прямой носик, слегка округлая щека под наплывом зоревого света, перехлестнувшего лесной рубеж, как четче и четче вырисовывалось токовище, сильнее и сильнее дичали на нем в брачном азарте тете­ рева. Звуки, запахи, игра света, ощущения — погружали в состояние особого вос­ приятия внешнего мира, себя внем... Итаилято состояние, берег, остерегаясь спуг­ нуть, уйти в иную, менее тонкую, привычнуюреальность... Ближе и ближе жалась комне Катюха, ито ли ввосторге от увиденного, то ли в порыве благодарности вдруг цепко охватила мою шею обеими руками и ожгла ко­ ротким поцелуем в губы. Будто по голове менятюкнули. Затяжелелаона, садовая, залиласьжарким всплес­ ком конфуза, откачнулась, как от огня. И не только голова — сам я весь затяжелел, загорелся, потеряв итот особый настрой, ито восприятие, ите радужные мысли. — Ты что, ненормальная! Разве можно так делать! — Глухо, одолев перехват голоса, вроде рассерчал я, адуша обомлела. Катюха молчала, глядянаменя вупор. Широкораспахнутые глазазаслонили все, ине только заслонили, но илишили слуха. Какое-томгновение я, какглухарь, потерял понятие того, где нахожусь: ни косачей, нидругих звуков не слышал, не оценивал ине осознавал подлинного. — Больше ты меня так никогда не целуй, — едва выдавил я казенные слова, отвернувшись. Исразу гвалттоковища обрушился накатной волной. Руки стали на­ щупывать ружье, глаза— ловить ближних драчунов. — Вот этих, Леня, этих! — зашептала Катюха будто ничего ине было, заметив мои движения. Время не баловало нас мясом, и потому добыча была желаемой. Осторожно просунул я ствол ружья между ветками, выцелил двух бьющихся впрыжках петухов игрохнул. Дым, шум, всплески косачиных взлетов. Но оба петуха остались втраве... Катюха снова посунулась ко мне с поцелуем, но яуспел остановить ее рукой. — Не надо, Катя! — впервые я назвал ее коротко, ласково, и самому от этого стало сладко, а в глазах Катюхи мелькнула такая нежность, такая преданность, что сердце дрогнуло. — Буду, буду, всегда буду! — Вдруг как очумела девчонка, вновь порываясь ко мне. Неосмысленно, само собой, будто защищаясь, руки вскинули ружье, преградив Катюхе выпад. 87 ЛЕВ ТРУТНЕВ МОЛОДО-ЗЕЛЕНО