Сибирские огни, 2005, № 10

ЛЕВ ТРУТНЕВ МОЛОДО-ЗЕЛЕНО Выследили мывсе же их затайку ирешили подурачиться немного завладеть заветным чугуном. А чтобы все было тихо, надежно, на захват из всех приятелей нарядили нас троих... В промежуток между краем занавески и подоконником мне видно было, как суетились девчонки возле стола, о чем-то шептались, даже спорили, но через окошко слов было не разобрать. Раза два Шура выскакивала из общего круга и, отодвинув заслонку, заглядывала впечь, в которой ярился огонь... Текла ночь, затаенно билось сердце. Долетали с приозерья голоса токующих птиц. Реденько и ненадолго выигрывала что-то гармошка в дальнем краю старой улицы— Федюха с кем-то из девчат коротал ночь и все. Запах напревшей смороди­ ны, каких-то цветов... Забавно, таинственно-тревожно... Наконец, Шура взялаухвати, потянувиз печкичугунок, поставила его назагнет­ ку. Сигануляиз палисадника через рядок смородины, засвистел. Паша тутже закрыл трубу пластом дерна. Видно было поверх занавески, какдым шибанул визбу, заво­ лок всю кухню. С визгом стали выскакивать на свежий воздух девчонки, а Мишаня наоборот— мимо них визбу, схватилчугунок вполу пиджака и деру. Паша, смахнув пласт с трубы, как скатился с крыши, и мы кинулись в Агапкину рощу. Мишаня пыхтел сзади— с горячимчугунком, полнымяицне разбежишься. Одна из девчонок, наиболее шустрая, настигала Мишаню. Вот-вот могла схватить за пиджак. Итогда Мишаня, каким-то образом вскочил на ствол искривленной березы на краюрощи и стал неуклюже карабкаться по ее толстым сучьям вверх. Остановились мы, остано­ вились девчонки, уже гурьбой настигшие нас. ИтутМишаня вскрикнул и сорвался, роняя ношу. Чугунок кувыркнулся. Яйцаиз него сыпанулись белым градом втраву... Здесь иорава наших ребят подоспела, завязаласькутерьма: визги, крики, хохот... — Бок припалил, — жалился Мишаня, когдамыего, похрамывающего, подняли из травы. -—Лезть-то неловко, я и прижал чугунок поплотнее. — Теперь тыточно Кособоков, — подтрунивал над ним Паша. — Хорошо, что низко было, а то бы еще горб нажил... В играх, ввосторге общения проходила, ночь. Но, как ни горела душа взадоре пылких забав, а все кончается, отлетает, и вкакое-то время накатывается жажда но­ визны. Уснувший лес натянул прохладу, волнующие запахи, тронул память иным вос­ торгом. Еще во время сева, пока мы заводили трактора и тишина весеннего леса нарушаласьлишь голосами птиц, слушали мытокование косачей. Воркующий пере­ лив их пения натекал отовсюду, а один ток обозначился где-то за ближними ивняка­ ми, и по горячему, взахлеб, азарту ясно было, что токовище густое, крепкое, и горели у меня мысли о том, что отойдет посевная, порадуюсь ятому токовищу, насижусь на нем досыта. И вот он — это момент! Момент перевертыш. Вытянул я Катюху из круга девчат и сказал о своем намерении. — ..Возьми меня с собой! — Загорелась она. — Посмотреть охота! — Тычто?! Тамкомары, каклошади, и волкишастают,— пытался яприпугнуть Катюху. Да разве отговоришь ее, огневую, образумишь! Кудатам! Пойду и все. Что тыбудешь делать?!Мне бытайком сбежать, да не по доброму это— бросать девчон­ ку. Махнул я рукой, а самого обволокло сладким угаром, мысли спутались впроти­ воречии, голова погорячела. Не осознать ту глубину непонятной радости итревоги, захлестнувших меня одномоментно. Ине было мне спокойствия до тех пор, покамы не пришли на токовище. Шли мы, торопясь, почти бежали, минуя затемненные лесные отъемы через закудрявленные поднявшейся травой поляны, старыми лесными дорогами вмолча­ ливом согласии, тонком понимании друг друга... Обогнув теряющуюся в густоте далей пашню, мывышли кплотной гряде ивня­ ков, тянувшейся от ближнего болотца вредких полусухих березках куда-то влесное безбрежье. Вдоль нее ершилась старой травой широкая грива. На ней, на этой гриве, на самом ее гребне и топталось токовище из года в год, и отсюда слышали мы по утрянке наплыв воркующей косачиной песни. Выбрав куст погуще, я отдал притихшей Катюхе ружье и стал быстро сооружать скрадок, таская от чернеющей в глубине кучки сушняка хворост. Быстро, азартно, с 86