Сибирские огни, 2005, № 10

ЛЕВ ТРУТНЕВ Ж МОЛОДО-ЗЕЛЕНО — Тактебе сколько?— спросил Васик. — ПодНовый год восемнадцать стукнуло... Вот время неугомонное! Давно ли в городки с ним колотились, бока друг другу мяли и уже армия у Суслика на подпоре!.. — Чего ж тебя по весне не призвали?— сноваловил надежду на то, что Федюху браканули, Вдовин. — А посевная? Я же тракторист, хотя и доморощенный. — И мне туда же через год корячится, — с некоторой грустинкой отозвался Паша. — А на кого маманю с сеструхой оставлять? — А тыженись, — кинул совет Васик.— Пока служишь— идома все будет, как надо, и невесту сохранишь. — Кто же его женит в таком-то возрасте? — принял всерьез слова Вдовина Суслик. Пашамолчал, а Васик снова зашепелявил: — Ну, не сейчас, а как восемнадцать сравняется. — Так его зазноба только на вид ядреная, а по годам до замужа не тянет. — А что года?— Стоял на своем Васик. — Привел вдом и все... Мне непонятно было, почему Паша молчал: или раздумывал над словами Вдо­ вина, прикидывая их на свою жизнь, или не хотел ввязыватьсявтрепотню односель- цев, или дремал?.. — Никого,— Суслик зашебуршал ветками подстилки, ворочаясь. — Без печати нельзя— осудят... Слышно было, какдождь колотился в бревенчатые стены, в небольшое оконце, и с приятностью осознавалось, что там, снаружи — холодная сырая погибель. В рубленке хотя и было прохладновато, но сухо и не ветрено. — Скажу тебе, Паш, по секрету, — все не унимался Васик, — если не обдума­ ешь мой совет, можешь свою кралюпроморгать: слушки идут, что на нее Хрипатый глаз положил. — Кати телегу! — глуховато пробасил Паша, как бы очнувшись от дремы. — Она ему вдочки годится... Мне вспомнилось, какПоганец маслился глазами на Шуру Клочкову. Выходит, неспроста Васик трепанулся. Что-то было в этом... — Инадочках женятся. Хрипатый— мужик вдостатке, начальник, при чистой работе, идом у него не чета твоей землянке, а пока ты служишь твоя краля в самых первых невестах будет по годам... Мне вдруг беспокойно стало: армии-то не миновать, аКатюхатоже взрослеет?!. — Не пойдет она за хорька этого! — Как отрубил Паша, но я все же уловил вего голосе некоторую тревогу. — За него не пойдет— так он подложит под какое-нибудь начальство. — Ну ты! — осерчал Паша. — Мели языком да не заговаривайся! Она ему не подданная! Но Васика как завели: гнул он и гнул свое. Лишь много позже, вспоминая этот вечерний, под шум проливного дождя, разговор, я узнал, что Вдовин сам горел тайной любовью кШуре Клочковой, да выжидал: ему-то двадцатилетнему кнедоро­ стке соваться негоже — схлопотать наказание можно. А Паша сам недалеко от нее ушел по возрасту. — Охмурят. К Хрипатому такие хмурики из района ездят, кого угодно в баньку затащат... Опять банька. Будто других мест для срамных утех не имелось... Пустой, вроде, разговор, несерьезный, полушутка, полувозможная явь, а все гнул мысли в недо­ брую сторону. — И ты не обижайся, — все увешивал Пашу Васик, — я по-хорошему, по- дружески. — Я его убью, если что! — уже спокойно изрек Паша. — Ну, затеяли антиномию, — козырнул непонятным словом Суслик, — что попало. — А тыВальку Забегаеву помнишь?— переключился наФедюху Васик. — Она сразу после войны всекретаршах ходила и забрюхатила невесть от кого. 80