Сибирские огни, 2005, № 10

ЛЕВ ТРУТНЕВ № МОЛОДО-ЗЕЛЕНО — Ито верно. Может Кудров это сделал с выпивки? Он там общался с кем-то из фронтовиков. Но беги, а явсельсовет— звонить, опгбойдамучастковому, извинюсь... Пока я, широко шагая переулком, торопился кКрасову, все перекатывал вмыс­ лях поступок Петруни, и никак, ни с какой стороны не мог к нему подступиться, понять, атем более— оправдать. Шибко-то Петруня не пил, но даже, хвативлишку со встречи знакомых фронтовиков идержа вдуше обиду, подставлять под суд соперни­ ка гнусно. А ятак его уважал!.. Алешка убирался в коровьем хлеву и немного удивился, увидев меня: раньше мыс ним никогда один на один не встречались ине говорили. Односельчане ивсе... Итам, вхлеву, я и выложил ему про случившееся. — Вот паскуда! — Красов даже чуточку побледнел. — Под статью гнул. А при­ чем я? У меня был уговор с Настей, а он без всякого сунулся. Отметелить быза такие дела, да пересудов не оберешься... Дальше все было сделано, как велел Ван Ваныч, но уже в мое отсутствие: и портфель принесен, и деньги пересчитаны— ни рубля не пропало, и шито-крыто вроде бы с той суетой получилось. Но спустя некоторое время слушок о подкину­ том портфеле с деньгами расползся по деревне. Кто-то из тех людей проговорился, и скорее всего Погонец. Да и Алешка мог поделиться с Настей этим секретом, и Ван Ваныч как-то успокаивал домашних... Поди, гадай. Только Петруня совсем измель­ чал в почести у сельчан, и если раньше любая девка могла пойти за него замуж— только моргни, то после всех тех событий добрую жену ему вряд ли светило выбрать в родной деревне. Так и случилось, и, забегая вперед, отмечу, что женился Кудров через год на девушке из соседней деревни Изгоевки— так себе, ничего особенного. А я с ним больше никаких сокровенных разговоров не вел и здоровался с прохлад­ цей. И аккордеона Кудрова больше не слышно было на улице. Зло — оно к тому и клеится, кто его затевает. Это яусвоил твердо. Г л а в а 7. ЧУЖАЯ ДУША — ПОТЕМКИ 1 Весна накатиласьдружная: внеделю сошел снег с полей, растекся по низинам и сограм, приозерным разводьям, и сразу стала сохнуть земля под наплывом ядрено­ го тепла и ослепительных дней. В этом весеннем угаре скатывались дни к большим майским праздникам, к поздней Пасхе, кначалу весенней страды... Первомайское утро было ясным-преясным. Густо-голубое небо утягивало взгляд в такую глубину, что дух захватывало и казалось, что вместе со взглядом улетает в бездонье и еще что-то твое. На площади, перед сельсоветом, толпились сельчане, а на дощатой трибуне, серой от времени, хрипло ораторствовал Погонец, восхваляя властьтрудового наро­ да, партию и ее вождей, и странно звучал его надрывный голос в этом осветленном весной пространстве, над худо одетыми людьми с угрюмоватыми лицами. Редко у кого мелькала на губах улыбка, но не радости, а скорее наоборот — жизнь-то и близко не походила на ту, что возносилась в речах и еще реже можно было заметить у кого-либо огонек интереса в глазах, услышать путный вопрос. И хотя, начиная с раннего детства, я не часто слышал недовольные высказывания о власти, руковод­ стве, жизни, дух этого недовольства чувствовался постоянно. Да и какиначе? Граби­ тельские налоги с не весть какого ограниченного законами крестьянского хозяйства, обрекали на скудное пропитание, захудалую одежду; нелегкий от зари до зари труд почти не оплачивался; не было паспортов... Зато на словах жило иное. Икакбыло не думать, не терзаться, не держать в душе тревогу, пусть тайно, с боязнью, об этом облыжном подлоге? Но мысли— мыслями, слова— словами, адела— делами. И за слова жестоко наказывали, а дел и вовсе не было. Смотрел яна окружавших менялюдей, инекий стыд трогал сердце: то ли он был причиной невольного, вызванного страхом, всеобщего лицемерия, то ли от осозна- 74