Сибирские огни, 2005, № 10

Директор как-то осел вкресле, дернул здоровой рукой, вскинул голову, видимо соображая откуда у меня эта острая жестокость. Ивряд ли в горячке понял. — А ты, оказывается, хам,— тихо, с нескрываемым презрением, прошептал он. —_Зря ясомневался врешении педсовета. Будь тывзрослым, ябытебе врезал, а так __руки марать не хочется о твои сопли. Вон из кабинета. А у меня мелькнула злорадная мысль— кто кого, но вслух я ее не произнес, медленно, чего-то опасаясь или демонстрируя свою независимость, вышел в кори­ дор. Пристально, с некой растерянностью, подала мои бумаги секретарша, вероятно получивотдиректора по телефону неприятное известие. Разбежавшисьполестнице, я впервыеза все времяпосещения этойшколылегко скатился вниз по перилам, нотутже опомнился и, махаячерез ступеньку, кинулся вкабинетрисования, кПавлуЕвгеньеви­ чу. Сним то ядолжен был попрощаться и сообщить обнадеживающую весть. — Потолкались мы тут с Генрихом Ивановичем, — душевно встретил меня учитель, и кдиректору ходили, и врайоно— все пусто. Как в стенку торкались. — Отрадно было видеть, что он искренне болеет за меня и по-настоящему огорчен случившимся. — Была бы еще какая школа врайоне— перевелся бы. А тут тупик: одна она— десятилетка. Игодытебя подпирают— через пару лет вармию... Мне и не думалось, что совсем-совсем недолго осталось греться вродном гнез­ де: самне вылетишь— так силой выдернут. — Может, тебе лучше втехникум какой определяться ксентябрю? Есть отделе­ ния и с трехлетним обучением. Что в школе еще три года парты обтирать, что в техникуме. Там хотя специальность получишь. — Прикидывал мое будущее Павел Евгеньевич, не то советуясь со мной, не то предлагая свои варианты. — Я бы напи­ салтебе рекомендацию вхудожественное училище, кое-где идрузья есть, да все они далеко, за Уралом, атебе и до города не на что доехать... Иправда, денег, чтобы снарядить меня вдальнюю поездку, да еще на какое-то время, не наскреблось бы даже при всей нашей потуге, с продажей живности, без которой вдеревне не выдюжить. — .. .В крайнем случае, можно и ввоенные податься. Туда и с семилеткой при­ нимают... Не знал Павел Евгеньевич, что против материнской воли я не пойду, а мать слышать не хочет об офицерстве— всуворовское не отдала, не хочет, чтобыяповто­ рил отцовскую судьбу. — Но тыпока рисуй, везде и всегда. Я тебе бумаги и карандашей подарю. Ду­ маю, скоро и краски будут в свободной продаже и не дорого... Плохо представлял добрый мой учитель деревенскую жизнь. Когда там рисо­ вать?Сутра идо поздних сумерек дела идела, иконца-края им не бывает. Ни одно— такдругое, нидругое— тактретье, и пошло-поехало, и эти дела раскручиваются из месяца вмесяц, из года в год. Ижизнь вних проходит, и не одного человека, а целых поколений. Об одном япосле жалел много раз: не знал ни я, ни Павел Евгеньевич, что это была наша последняя встреча— так уж сложились обстоятельства. А если бы знали, иразговор был быиным, и прощанье... Прежде чем направиться в последний свой обычный путь от школы, я решил забежать к Виктору Грохотову, предполагая, что он уже вернулся из города. Любо­ пытно было узнать о его делах ирассказать про свои. Знакомый дом показался мне нежилым: ставни закрыты, на дверях — замок. Такого никогда, не бывало, и я, перепрыгнув через невысокий штакетник, отделяв­ ший двор Виктора от смежного двора, постучался ксоседям. — Заходите, кто там?— послышался за утепленной дверьюженский голос. Явошел. Пожилаяженщина сидела у затянутогольдистой коркой окна ичто-то вязала. — Римма уехала на станцию, ксыну, — выслушав мой вопрос, сообщила она. — Он под поезд что ли попал. Ногу отрезало. Лежит там в больнице. А я за домом приглядываю, протапливаю его по утрам... И тут горе! Как? Что? Не мог Виктор ни с того, ни с сего попасть под колеса поезда? Но большего мне соседка ничего не сказала. Подробностей и она не знала. 57 ЛЕВ ТРУТНЕВ МОЛОДО-ЗЕЛЕНО